Дмитрий ЕМЕЦ - КОРОЛЕВА МУТАНТИКОВ

Реализовав свою извечную тягу к разрушению, карлики стали прочесывать этаж. Внимание лазутчиков привлек большой полированный шкаф в мебельном отделе. Одна дверца была приоткрыта, и им пришло в голову, что мутантики могут скрываться внутри.

Нытик подскочил к шкафу, с торжествующим воплем распахнул его, и тотчас крик застрял у него в горле, а вместо него раздался придушенный хрип. Из шкафа навстречу шпиону шагнул вурдалак. Он был бледен как мертвец, с белыми глазами без зрачков и огромными длинными когтями. Кожа его была покрыта скользкой слизью, а изо рта торчали клыки.

– Свежая радиоактивная кровь! Люблю свежую кровь! – гулко закричал он. – Я сижу на мясной диете и каждый вечер съедаю по карлику!

Нытик замер и попятился, выронив кинжал. Что-то прикоснулось сзади к его плечу. Карлик с воплем обернулся и увидел, как по воздуху к нему медленно ползет веревка, свиваясь кольцами, как змея, и отрезая путь к отступлению.

– Свяжи его, а я его прикончу! – нетерпеливо хрипел вурдалак.

Внезапно большой кувшин с водой взлетел над прилавком и вылил воду Нытику за шиворот. Дико взвыв и не помня себя от ужаса, шпион бросился бежать через витрину и кувырком покатился по асфальту. Вскочив, он, не оглядываясь, помчался по дороге.

За ним, завывая, бежал Чавкало, который от страха подавился резиной и кашлял на бегу. Слыша за спиной непонятный звук, Нытик несся быстрее, воображая, что за ним гонится монстр-вурдалак, тот, который любит свежую радиоактивную кровь.

Когда шпионы вылетели из магазина, из-под прилавка выглянул дедушка Умник. Подкатившись на скейте к застывшему как манекен монстру-вампиру, он критически оглядел его и покачал головой.

– И что в нем такого страшного? – пробормотал он, пожимая плечами. – Типичный слизняк из комиксов.

Монстр ни с того ни с сего протянул к своему создателю руку, и дедушка Умник от неожиданности едва не упал со скейта. Он бросил в монстра чашкой, и чудовище лопнуло в воздухе как надувной шар.

Из-под изрезанного дивана с торчащей обивкой выползла Бубнилка. Малышка улыбалась, хотя и была бледной от пережитого ужаса.

– Мумуня, где ты? – позвала она.

– Здесь я, где еще? – послышался рядом знакомый, такой родной голос шерстюши.

Вначале лобастики увидели большой пульсирующий нос, затем очертания туловища, а потом и вся Мумуня предстала перед ними.

– Я говорила, что карликов нечего бояться, – сказала она. – Они жестокие, но глупые. Жестокость, глупость и трусость – качества взаимодополняющие.

– Вот-вот, – подтвердил дедушка Умник. – Если ты видишь труса, то он наверняка жесток. Если ты видишь жестокого – он наверняка трус. А если есть оба эти качества, тут без глупости не обойдется.

Бубнилка вернулась в книжный отдел и разыскала альбом с гоночными машинками для раскрашивания. Малышке хотелось пораскрашивать, но так как фломастеров у нее не было, она от огорчения съела альбом и немного утешилась.

Особенно ей понравилась машина «Феррари» из «Формулы-1». Она была напечатана на самой хорошей бумаге, атласной и пахнущей типографской краской. Запах книжной краски Бубнилка очень любила и предпочитала всем прочим.

Малышка хорошо помнила данный ей когда-то дядей Отелло совет:

– Хорошо кушай, глупостей не слушай и расти большой!

Уже довольно давно мы не навещали Трюшу и не знаем, что с ней случилось. Не погибла ли она во время внезапного нападения терзунов – слепых подземных чудовищ? Именно это мы и постараемся выяснить, переместившись на некоторое время назад.

Когда столб, подпиленный терзунами, готов был рухнуть, крыланы подхватили Трюшу и перенесли ее на крону большого дерева. Шерстюша, чтобы не упасть, цепко ухватилась за ветки и стала наблюдать за сражением. Рядом с ней на дереве сидела Оса и всем сердцем переживала битву.

– Ну же… ну же… Так их, так! – кричала она, когда крыланы, осыпая терзунов градом стрел, временно стали брать верх.

Но потом к подземным чудовищам прибыло подкрепление. Видимо, они серьезно и долго готовились к этому сражению. Из-под земли показался отряд высокорослых терзунов, одетых в плотные доспехи из железных, грубо выкованных щитков такой прочности, что арбалетные стрелы ломались, ударяясь о них.