Кузьма Петров-Водкин - Аойя

— А где самовар? — спросила Катя.

— Посмотри! — отвечал Андрюша, показывая лампу и металлический чайник.

— Да тут целый магазин посуды!

Удивлению Кати не было границ: здесь были и ложечки, и ножи, и вилки, и тарелки разные, кофейник со стаканчиками к нему. Катя с восторгом взяла на себя роль хозяйки, и ее глаза заблестели снова, но уже не слезами, а радостью.

— Андрюша, — сказала она, — а ведь старичок совсем был добрый: он все, все приготовил для нас!

И Катя углубилась в хозяйство.

Мальчик тем временем занялся осмотром остального багажа, невольным хозяином которого он сделался. Он внимательно развертывал и открывал вещи.

Попадались непонятные инструменты, значения которых он не знал, и мальчику делалось досадно. Он напрягал всю свою пытливость, но многие вещи оставались загадочными.

Умей он справиться с каждым замысловатым аппаратом, ведь так просто было бы определить и высоту, на которой они находятся, и даже место, над которым они пролетают! Андрюша с уважением вспомнил старичка, хозяина «Путника», наверно знавшего все это.

Но когда попадались знакомые вещи, Андрюша веселел и наполнялся бодростью. Так он узнал по компасу, что «Путник» несся по направлению к юго-востоку, и увидел, что барометр показывает «ясно».

Эти открытия были большим утешением для него. Очень полезной была также и превосходная подзорная труба.

В других ящиках были найдены топор, пила, гвозди, ну, словом, целая плотничная мастерская. И Андрюша, подобно Кате, мысленно поблагодарил доброго старичка, запасшего столько необходимых вещей, с которыми, как казалось мальчику, и погибнуть было невозможно. Но достаточно было вспомнить Андрюше, что они между небом и землей, и он снова понимал свое полное бессилие.

Хорошо, что он не был таким, чтобы предаваться бесполезному унынию, и даже мог пошутить про себя:

— Пока летим — хорошо, а когда сядем — будет еще лучше…

Но все-таки, увидев парящую внизу большую птицу, Андрюша с грустью позавидовал ей, потому что птица летела, куда ей хочется, а шар мчал их неизвестно куда, не спрашивая их желания.

Эти грустные мысли были прерваны голосом Кати:

— Андрюша, чай готов!

Мальчик обернулся на голос и сразу повеселел.

Катя стояла, улыбаясь, среди своего хозяйства; на лампе журчал парами кипящий чайник; на одном из ящиков был устроен великолепный стол с приборами и закуской, к нему был придвинут диванчик.

— Ах, это было очень трудно сначала, — оживленно говорила девочка, — но теперь я поняла все! О, теперь я все сумею приготовить для нас. Правда, правда, это не труднее, чем для кукол, только здесь все настоящее!..

Друзья присели на диванчик и при виде съедобного почувствовали голод, вспомнив, что с самого утра ничего не ели.

И первый раз в жизни пища показалась им такой вкусной, а чай таким ароматным…

Когда дети кончили обед и чай, солнце подошло к закату. Облака, подобные гусиным крыльям, протянулись по небу.

Пролетали над равниной, изрезанной зигзагами рек. Вдали, на противоположном солнцу горизонте, блестели какие-то точки.

Андрюша посмотрел в трубу.

— Это снежные вершины гор! — сказал он, передавая трубу Кате.

Солнце скрылось. Стало прохладней. Зажглись одна за другой звезды.

Катя убрала посуду и еду, и усталость стала слипать ее глаза.

— Сейчас мы устроим ночлег, — сказал Андрюша.

На диванчике быстро соорудилась постель для Кати из теплого пледа и подушки. Андрюша огородил диванчик ящиками и мешками, с подветренной стороны перебросил непромокаемый холст, — чтоб было теплее, и когда все было готово, он сказал, что утро вечера мудренее и что пусть Катя спит так же спокойно, как у себя дома, а он, Андрюша, будет бодрствовать, потому что он не устал еще.

Катя помолилась:

— Добрый Господи, Андрюша и я в Твоей воле. Спаси нас, Добрый Господи, и не дай погибнуть, — прошептала она новую молитву и легла в новую кроватку между небом и землей.

Над ней светились звезды и кругом было только небо, и казалось Кате, что это волшебный сон…

— Покойной ночи, Андрюша, — сказала она; закуталась в плед и закрыла глаза…