Адам Эпштейн - Дворец Грёз

– Ой, нет! – завопила Скайлар.

Гилберт ловким прыжком нырнул к ожерелью и ухватил его за миг до того, как украшение навеки исчезло в клоаке. Скайлар выпуталась из бумажного вымпела и повернулась к Ануре:

– А я-то думала, ты приносишь удачу всем, кроме Гилберта.

– Природа моего дара – большая тайна, – потупилась Анура. – Я и сама не устаю ему дивиться.

Скайлар быстренько смахнула с ожерелья пыль и продолжила путь к Лоранелле. Элдвин и Гилберт двинулись следом, а оранжевая жаба так и осталась сидеть над потрепанной картой. Трое из Пророчества застали королеву оживленно спорящей с бородатым волшебником Урбо, одним из ее доверенных советников.

– При всем уважении не могу согласиться, – говорил Урбо. – Помиловать тех, кто не встал на вашу сторону, – это просто немыслимо. Они должны быть наказаны в назидание всем остальным.

– Мы строим новую Огромию, в которой принято верить в прощение, – возражала королева. – Страх способен затуманить самый здравый разум.

– Ту же опасность таит и великодушие, – пробурчал Урбо. – Не будьте наивной, моя королева. Паксахара мертва, но это не значит, что все зло умерло вместе с ней.

Взгляд Лоранеллы упал на Троих из Пророчества, поджидавших конца беседы.

– Давай продолжим позже, Урбо. Сейчас ведь, если я не ошибаюсь, праздник. Так отчего бы не повеселиться?

Урбо и так-то склонностью к веселью не отличался, а сейчас и вовсе выглядел мрачнее обычного. Но он без возражений отошел, а Скайлар подлетела к королеве.

– Королева, мы принесли вам подарок, – прощебетала сойка. – Просто небольшой знак внимания. Сущая безделица.

– Очень красивое, – улыбнулась Лоранелла, разглядывая ожерелье. – Право же, не терпится его примерить.

Скайлар махнула крылом Элдвину и Гилберту. Королева опустилась на колени и склонила голову. Элдвин силой мысли взял украшение из лапки Скайлар и осторожно повесил королеве на шею. Лоранелла полюбовалась своим отражением в отполированном щите ближайшего стражника. Подарок ей явно пришелся по вкусу. Жемчужины переливались, подчеркивая блеск ее глаз.

– Какое красивое, – сказала Лоранелла. – Спасибо вам.

– Я знала, что вам понравится, – просияла довольная Скайлар.

– Теперь, когда вы вернулись из своих походов, готовы ли вы продолжить учебу? – спросила королева. – Я знаю, военачальник Уорден ожидает от вас великих свершений. И при всем при том вам еще многому предстоит…

Тут Лоранелла умолкла. И начала судорожно хватать воздух ртом. Элдвин наблюдал, как черная цепочка словно прожигает шею королевы, а жемчужины вдавливаются под кожу.

– Скайлар, что происходит? – в ужасе закричал Элдвин.

– Сделай что-нибудь! – воскликнул Гилберт.

Но ничего сделать было нельзя. Ожерелье все глубже врастало в тело беспомощной королевы. Цепочка ушла уже так глубоко, что казалась просто толстой темной веной. Жемчужины слегка выпирали возле ключиц, словно присыпанные песком раковины на морском берегу.

Вокруг собиралась толпа, слышались крики о помощи. Королева рухнула на колени; белки ее глаз сделались угольно-черными.

К ней уже мчался со всех ног дворцовый целитель с вороном на плече. Подбежав, он растолкал в стороны фамильяров. Губы королевы тем временем стали совсем бесцветными.

– Расступитесь, – приказал целитель.

Ворон сел рядом с Лоранеллой и провел крылом по ее груди, призывая на помощь свою целительную магию. Дыхание королевы замедлилось; она коченела.

К Лоранелле протолкались военачальник Уорден и чародейка Эдна. Рядом стояла Галатея; видно было, что она переживает за соправительницу, которой выпало столь суровое испытание.

– Снимите с нее драгоценности, – распорядился целитель. – Чтобы ворону ничего не мешало.

Уорден снял с головы королевы корону, Эдна тем временем занялась кольцами и браслетами. Ворон водил крылом вдоль рук королевы, гладил ее лоб, но она, казалось, неотвратимо ускользала в Завтрашнюю Жизнь.

– Нужно отнести ее в мои палаты, – сказал целитель. – Давайте, быстро.

Несколько волшебников подняли руки, и недвижная королева, взлетев на три этажа вверх, вплыла в открытое окно. Целитель, вытянув палочку, устремился следом вместе с вороном.

Зачарованная арфа умолкла. В неподвижном ночном воздухе раздавалось лишь тревожное перешептывание. Все, кто был во дворе, как один, уставились на Троих из Пророчества.