Антон Иванов - Чародеи на даче

Пятеро Темных поторопились поскорей увести возмущенного поэта-сатирика долой с глаз охранника. Однако далеко они не ушли. Их остановил милиционер.

Приезжие? - с подозрением оглядел он всю компанию. - Регистрация есть? Ваши документы.

Да мы, мило-ок, уезжаем, - протянула Тата.

Инвалид я! Инвалид! - заверещала Ядвига Янусовна.

В родные пенаты возвращаемся! - пробасил Ничмоглот Берендеевич.

Козочку вот подлечили, теперь назад везем! - хором воскликнули Ната и Луша.

Милиционер ошалело потряс головой, но остался неумолим:

Ваши документы, пожалуйста, и по очереди.

Ох, пожалуйста, - согласилась Тата и протянула ему грязный обрывок бумажки.

Глянув на него, милиционер удовлетворенно кивнул:

«ЧЗ*—

Вот так бы сразу. Полный порядок. Счастливо добраться до места.

И, отдав честь, он ушел.

Пр-роклятье, - прошипела ему вслед Тата. - Все-таки пришлось потратить волшебные силы.

Зато все целы, - бодро пробасил Ничмоглот.

Все-таки предлагаю скорее найти какой- нибудь темненький уголочек. - сказала Ядвига Янусовна. - Отсидимся там до утра - и на первую электричку. А то неровен час еще кто-нибудь привяжется и снова волшебные силы придется тратить.

Подожди со своим темным уголком, успеется, - оборвала ее Тата. - В первую очередь надо одежду купить. Тем более время свободное все равно есть. А на вокзале киосков полно. Вот и переоденемся, пока не поздно. Наша-то собственная одежка завтра На Край Света вернется. Нельзя, чтобы это застало нас врасплох. И вообще, зря, что ли, я у водителя столько денег наменяла?

Ядвига зашлась от визгливого хохота:

Ой, хотелось бы мне посмотреть на этого водителя завтра!

Слова ее вызвали приступ бурного веселья и у остальных. Даже пребывавший в обиде Коз- лавр затрясся от смеха. Дело в том, что все вещи с Края Света, включая и деньги, в реальном мире очень быстро превращались в ничто, как, впрочем, и предметы из реального мира, попав в волшебную страну, надолго у владельцев не задерживались. Так что водителю микроавтобуса совсем чуть-чуть оставалось радоваться удачно проведенной валютной операции.

Зато эти денежки местные, - с удовольствием пошелестела пачкой купюр Тата, - и они никуда не исчезнут. Пошли покупать одежду.

Приобретения, которые они сделали в привокзальных лавочках, мало изменили облик четырех старух. Однако Ничмоглот и Козлавр заметно продвинулись в сторону молодежной моды. Лешему, ввиду его крайне малого роста, пришлось покупать детскую одежду: зеленый джинсовый костюм и зеленую майку. На цвете настоял сам Ничмоглот. Вот только панамку почему-то выбрал желтую.

Глаз радует, - объяснил он.

Из взрослого ему приобрели лишь кроссовки. Ноги у него оказались большие - сорок четвертого размера.

Своим новым гардеробом леший остался вполне доволен, чего нельзя сказать о Козлавре. Его экипировали в зоомагазине. На нижнюю часть тела поэта-сатирика подошел комбинезон для крупных собак - защитного цвета, с длинными штанинами для лап и молнией на животе. По бокам к комбинезону были пристрочены карманы, предназначавшиеся, как объяснил продавец, для поводка и намордника.

Сказать Козлавр ничего не мог, так как рот его по-прежнему был крепко стянут поясом. Поэтому свое возмущение поэт-сатирик выказывал всем телом: извивался, лягался и категорически

не желал примерять обновку, которая ранила его тонкое чувство прекрасного.

Ну и невоспитанное же у вас животное, - обиженно проворчал продавец зоомагазина, получив копытом по ноге.

Ладно, - Татаноча спешно расплатилась за покупку. - Мы лучше дома ему примерим.

Правильно, - одобрил такое решение продавец. - Уверяю, комбинезон будет впору. У меня глаз - алмаз.

На верхнюю часть Козлавра подобрали уже в человеческом магазине черную майку с надписью: «Король и шут». Поэт-сатирик вновь попытался выказать отвращение, но Натафталина строго прошипела:

Ничего, поносишь. Вот вернешься в Магин- бург, будешь снова одеваться по своему вкусу. А тут мы должны быть как все. А теперь, - огляделась она, - пора где-нибудь отсидеться.

Найдя спрятавшуюся в темноте укромную лавочку, они наконец развязали Козлавра.

Вот мой ответ на все унижения! - проблеял он и, встав в гордую позу, принялся декламировать:

Стремясь с удобствами доехать до вокзала,

Мужчину статного компания связала.

Унижены достоинство и честь!

Я оскорбления не в силах перенесть!

Великого поэта в грязь втоптали, -

Козой и Белочкой его вы обозвали!