Олег Верещагин: Горячий след

Он достал из кармана визитку.

— Антикварный магазин «Дукат», — прочёл он вслух. — Металлургов двадцать два…

В кармашке джинсов мобильник зазудел электронный вариант «полёта Валькирии». Продолжая рассматривать визитку, Олег достал аппарат.

— Да, ало… На набережной… Да нет, ма, мы немного поссорились… Да ерунда, житейское дело… Что, сорвались?!. А, наоборот, это хорошо… Нет, ма, знаешь… — Олег перевёл дух, ещё раз всё оценивая. И — решился. — Ты не против, если я останусь?.. Да, тут останусь. Вечером приеду, с поездом и на автобусе… Нет, правда надо… Ну да. Вальке привет.

Он закончил разговор — и телефон тут же разразился мелодией нового вызова. Олег с нехорошим предчувствием поднёс «нокию» к уху:

— Валь, ты?

— Я, — ответила Валька на том конце спутникового канала (Олег представил себе, как это «я» летит к ретранслятору, и от яда, содержащегося в нём, плавятся все предохранители). — Приятно провести время. Не звони, я отключаю телефон.

И отключила.

Так, подумал Олег. На миг захотелось броситься в гостиницу и через полчаса ехать в Марфинку — на заднем сиденье вместе с Валькой, несомненно с ней помирившись. А вот если он сейчас не явится, то мириться будет куда сложнее.

Олег вздохнул и тихонько выругался. Ну почему он не может быть обычным парнем образца 200… года, у которого нет проблем важнее ссор с подружкой?! Зачем ему это всё нужно? Он кто — милиция, сыскное агентство? Чип и Дэйл в одном лице? Тимур без команды?

Последнее было точнее. Временами он именно так себя и ощущал. Хотя — почему без команды? Команду-то можно и набрать, хоть в той же Марфинке.

Проблема в том, что ни одна команда в это дело не поверит. А у Олега не было сомнений, что Юрка попал в неприятности — и в неприятности именно такого плана, с которыми не справится никакая власть. Именно потому, что тоже не поверитв возможность их существования…

…Это очень трудно — быть подростком. Не ребёнком, не маленьким, а именно подростком. Ребёнок может заплакать, если его обижают. А ты знаешь уже, что плакать стыдно. И как быть, если всё же хочется? Ребёнок может пожаловаться, если его обижают взрослые — пожаловаться другим взрослым. А ты уже знаешь, что жаловаться стыдно… да и будут ли помогать, ведь это детьми умиляются, а на подростков всегда смотрят косо. Скажут: сам виноват. И терпишь обиду. А обижать взрослые умеют. Некоторым, кажется, это просто удовольствие доставляет — обижать именно подростков, которые уже способны почувствовать обиду, но ещё не могут за себя постоять. Ребёнок властью взрослых не тяготится и чаще всего даже не задумывается о ней. А ты уже хочешь поступать по-своему. Ну ладно, ну пусть взрослые правы и ты ещё ничего не соображаешь. Но почему ты должен, например, уважать того, кто на работе твердит одно, а делает другое? Как его можно уважать?! А тебе одновременно твердят: надо быть честным — не смей некрасиво говорить о взрослых. Они всегда правы. Даже когда продают твоего ровесника за тридцать тысяч рублей, как это было в Екатеринбурге, ты не имеешь права их осуждать — не дорос. Нет, не все взрослые такие. Наверное, даже не большинство. Но главными чаще всего становятся именно такие. И когда ты, окончательно сбитый с толку подлостями, глупостями и противоречиями окружающего мира, сам совершаешь глупость или подлость… или даже преступление — все хором возмущаются, какой ты плохой. И никто не хочет выслушать. Хотя бы просто выслушать, что уж — поверить и понять, что твоя-то вина тут только в том, что ты запутался. А точнее — тебя запутали. Газетами, журналами, теликом — а потом возмущаются и ужасаются, какой ты жестокий, как плохо воспитали тебя семья и школа. А семье и школе не до тебя — они деньги зарабатывают. Чего проще: прекратить травить тебя, подростка, пивной рекламой, дурацкой музыкой — и всё будет нормально. Но на чём тогда деньги зарабатывать? Вот и оказываешься ты крайним, без вины виноватым за то, что от тебя и не зависело.

Поэтому если хочешь справедливости — будь добр делать её своими руками. Это Олег усвоил в прошлом году окончательно. И помогать, если можешь, тем, кому так же не повезло с возрастом. А когда вырастешь — не забывать, как легко сделать больно младшему. Не физически даже больно. Физическую боль можно перетерпеть. А обиду, равнодушие, насмешку зачастую — нет.

Хочешь справедливости — делай её сам. И не надейся, что помогут. Помогут — спасибо. Нет — не рассчитывал. И учись думать сам. Головой.