Валерий Попов: Превратись во что хочешь!

— Вообще, хотелось бы чемпионом мира.

— Давай, — Дзыня говорит.

— Постой, — я вдруг испугался. — Подожди! Если вдруг ни с того ни с сего новый чемпион мира появится, никто не поверит, понял? Скажут все: откуда взялся, кто такой? Не знаем такого! Надо сначала в каких-то турнирах победить, чтобы узнали тебя, привыкли!

— Давай! — Дзыня говорит. — В каком турнире сначала хочешь участвовать?

— Ну, сначала в районном, что ли.

Пришли в шахматный клуб, стал я играть. Быстро всех победил, но там я вроде действительно лучше всех играл. Потом — турнир на кубок города в шахматном клубе начался. Там я тоже до финала быстро дошёл, минут за шесть всех обыграл! Но в финале, как назло, очень сильный противник мне попался.

Я — так, он — так, я — так, он — так.

В шахматах, к сожалению, чудеса не проходят, если ни с того ни с сего вдруг фигура у тебя на доске появится или у противника неожиданно исчезнет, тут же заметят все, скажут: жулик!

Подмигнул я Дзыне, вызвал его в коридор.

— Выручай! — говорю. — Сам видишь, две пешки у него перевес! Сделай что-нибудь!

— Может, — Дзыня говорит, — сделать, чтоб люстра на доску упала?!

— Замечательная мысль! — говорю. — Удивительно, что такие возможности даны такому дураку!! Ну, упадёт люстра, шахматы собьёт, а потом снова ту же позицию восстановят: ведь помнят же все, какие были ходы.

— Да-а, — Дзыня говорит разочарованно. — Это верно… О, идея! — вдруг закричал.

— Ну какая!

— Спокойно, — Дзыня говорит. — Я сказал, положись на меня! Всё будет отлично!

Вернулся я в зал, сел играть, но страшно, боюсь. «Что же такое, — думаю, — он сейчас учудит? Может, всё-таки люстру обрушит?»

Сижу, весь сжавшись, жду.

Вдруг у входа в зал громкая музыка заиграла, входит торжественным шагом в зал оркестр, впереди него идёт седой, солидный человек. В руках держит поднос, а на подносе — огромный шахматный конь. Все головы подняли от досок, смотрят с изумлением. Подходит эта процессия прямо ко мне, и вижу вдруг: седой человек с подносом мне подмигивает. И я понял вдруг: это же Дзыня! Дзыня специально на время в такого человека превратился! Останавливается процессия, и он торжественно вручает мне коня. Конь перевязан лентой, на ней надпись: «Лучшему юному шахматисту от шефов клуба — трудящихся мебельной фабрики». Взял я того коня, поставил на доску — противник мой с ходу сдался!

Дзыня снова подмигнул мне, повернулась процессия и под музыку из зала ушла.

Потом вручили мне грамоту победителя, мы выскочили с Дзыней на улицу, залезли на афишную тумбу, Дзыня стал кричать:

— Дорогие наши товарищи! Смотрите! Это чемпион нашего города по шахматам!

Но никто из прохожих почему-то даже не остановился, все бросали быстрый взгляд и мимо торопливо проходили. Видно, не верили!

Да, обидно было, очень обидно!

— Да! — Дзыня говорит. — Видно, этим их не удивишь, надо тебе в темпе чемпионом мира становиться.

— Да нет, — я говорю. — Не получится. Чтобы с чемпионом мира сыграть, надо сначала всякие отборочные игры проходить. Там эта штука с конём может не пройти.

— Да-а-а! — Дзыня говорит. — Тяжело!.. А ну их, эти шахматы! Зачем они нам? Мы и без них можем иметь всё, что чемпионы мира имеют!

— Например?

— Например? Видел я тут на улице колоссальный автомобиль. Неизвестно ещё, есть ли у чемпиона мира такой, а у нас будет, если захотим!

— А какой это автомобиль?

— Колоссальный! Длинный, красный, низкий! Нос острый, как у щуки. Боковые окна зелёные. Сиденья жёлтые кожаные. Руль чёрный. Захотим — и у нас такой же будет!

— Ну так давай!

И тут же выбежали на балкон, смотрим: внизу стоит автомобиль — длинный, красный, низкий. Нос острый, как у щуки. Боковые окна зелёные. Сиденья жёлтые. Сбежали мы вниз, через четыре ступеньки, сели в автомобиль.

— Ну, — говорю, — заводи!

— Сейчас, — Дзыня говорит. — Я помню, мне отец показывал, что надо тут нажимать.

Стал поворачивать что-то, нажимать — автомобиль не движется.

— Может, бензина нет? — говорю. — Про бензин-то ты ничего не сказал!

Вылезли, подняли капот, глядим: не то что бензина, вообще мотора нет!

— Ну, ясно, — говорю. — Ты про мотор же ничего не сказал, вот и нет его! Ты сказал, чтобы нос был острый и стёкла зелёные, — это есть. А про мотор не подумал, вот его и нет.

— Что ж, я обо всём думать ещё должен?

— Выходит, да. То есть представлять хотя бы должен, что ты хочешь. Понимаешь. Вот как ты автомобиль представил, так он и появился. Это понятно. Как что-то появиться может, если ты сам не знаешь что!