Улисс Мур - Каменные стражи

— Лошадь! — завопил он, обливаясь потом и чувствуя, как пылает лоб, потом огляделся, но так ничего и не увидел в темноте.

Он приподнялся на локте, ощупал руки, ноги и обнаружил на себе незнакомую шёлковую пижаму.

— Что происходит? Где я?

— Всё в порядке. У тебя жар. Высокая температура.

— Обливия, это ты?

Но рядом сидела не Обливия, и голос звучал куда мягче, чем у неё, а руки без фиолетовых ногтей оказались ласковее.

Манфред хотел было ответить, но не смог. Потом ощутил на лбу влажную и холодную ткань и покачнулся под её тяжестью.

— Вот так… — произнёс голос. — Постараемся снизить эту высокую температуру.

У Манфреда не хватало сил сопротивляться. Влажная ткань словно обняла его голову и опустила на мягкий подголовник дивана.

— Я… я упал… — пробормотал Манфред, словно оправдываясь.

— Ну, ясно же, что упал, — услышал он голос сирены. — Но, к счастью, выбрался на берег.

— Дважды, — проговорил Манфред и вроде бы уснул.

Гвендалин поднялась и заботливо, подобно сестре милосердия, оглядела человека, лежащего на диване в её доме.

Без ужасного рабочего комбинезона, со спокойным выражением лица, с бородой, как у повстанца, и с загадочным шрамом на шее, он показался ей более привлекательным.

И теперь она вспомнила, где видела его. В доме госпожи Обливии Ньютон, что за пределами Килморской бухты. А потом встретила и в гостинице, где обменялась с ним несколькими словами.

«Интересный мужчина», — подумала Гвендалин.

Конечно, не из тех, кто может понравиться её родителям. Чувствуется, что немало пережил. Этот таинственный, явившийся из моря человек определённо способен воспламенять такие сердца, как у неё, сердца, которые любят приключения.

— Ну как, Шрам, получше тебе? — спросила парикмахерша, пригладив волосы Манфреда и разбудив его. — Придётся полежать здесь ещё некоторое время, потому что госпожи Обливии нет дома. Не знаешь, где отыскать её?

— Нет, Обливия… Уехала… Уехала!

— Куда?

— В Венецию… — с трудом прошептал Манфред, которого мучил жар.

— Уехала в Венецию?

— Лев над дверью… Зеркала… зеркала…

— Тебе нужно зеркало? Несколько зеркал?

— Тысяча семьсот…

Гвендалин усмехнулась:

— Нет, мне не столько лет, Шрам.

Манфред продолжал бредить:

— Тысяча семьсот… И пока я ждал… мой мотоцикл… зеркала… прокололи… Проклятые мальчишки… После Египта… с картой…

Гвендалин послушала его некоторое время, потом, видя, что понять ничего не может, ушла в кухню и позвонила домой Обливии Ньютон, оставив бог знает какое по счёту сообщение.

Потом набрала телефон матери.

— Ты и представить себе не можешь, что со мной приключилось. В самом деле не можешь. Да! Как ты догадалась? Это мужчина, да. Что значит наконец-то? Но это не так, как тебе кажется. Нет! Нельзя прийти и посмотреть на него. Он спит. Более того — бредит. У него очень высокая температура. Говорит, что из-за какой-то лошади упал со скалы. Может, проспорил все деньги. Так или иначе, доплыл до берега… И я нашла его. Конечно! Загадочно и чудесно! Что говоришь? Нет, разумеется, я не пустила его в дом грязным. Конечно, он был облеплен водорослями. И я одела его в пижаму Альфонса. Будет знать, как бросать меня накануне дня рождения. Она прекрасно подошла ему. Как будто для него покупала. Вот видишь! Думаю, это знак судьбы. Нет, не знаю. Пока что называю его Шрам.

В соседней комнате Манфред что-то громко говорил.

— Слышишь? Это он. Бредит. Я уже сказала тебе. Конечно. Я положила лёд… Он не помогает, и Шрам продолжает говорить про львов, про мотоцикл, Венецию… Наверное, он путешественник.

Гвендалин прикрыла трубку рукой. Манфред заговорил ещё громче.

— Извини, мама, я прервусь на минутку. Теперь он сердится на какого-то садовника и каких-то мальчишек. Позвоню тебе потом. Пока.

Гвендалин вернулась в гостиную посмотреть, как дела. Манфред метался на диване, сжимая одеяло, которым Гвендалин накрыла его.

— Дверь времени… на вилле, на вилле! Надо найти дверь! Но там ребята… дети… Нужно остановить этих проклятых мальчишек… Нужно остановить их!

Внезапно Гвендалин насторожилась.

— Тебе не кажется, что это уже слишком, Шрам?

— Остановить, закрыть, прекратить! — продолжал он. — Закрыть Дверь времени! Домой! Все домой!

Тут зазвонил телефон, парикмахерша поспешила снять трубку и произнесла:

— Гвендалин Мейноф, самые модные причёски. Мне очень жаль, но сегодня салон закрыт. Только стрижка на дому. Буду здесь ещё несколько секунд… — Она вдруг замолчала, а потом с упрёком проговорила: — Мама, но я же просила тебя не звонить по служебном номеру! Он говорит о мальчишках, которые заблокировали Дверь времени. Да. Ах, ну кому ты это говоришь! Учитывая, сколько всего нужно сделать, мне тоже не помешала бы Дверь времени!