Александр Шаров - Звёздный пастух и Ниночка

Живут они очень счастливо. Математик сделался профессором или даже академиком. А принцесса как была, так и осталась принцессой.

Между прочим, Математик этот долго ходил но всем закоулкам с пирожным безе и бутылкой сливок в руках. Всё звал свою спасительницу: «Кис-кис-кис…»

Люди и верно вначале иногда не жалуют тех, кто предрекает им горькую правду и наводит на печальные мысли. А поживут подольше, испытают то, что человеку суждено испытать, и начинают горькую правду любить, если они умные, конечно.

— Кис-кис-кис… — звал Математик.

…Повеселела Ниночка. Встретил её Управитель дома, улыбнулся и сказал:

— Премия на пользу. Через некоторое время другую схлопочем. Из подвала переведём в однокомнатную квартиру.

— Нет, нет, спасибо! — ответила Ниночка. — Мне и тут хорошо, я привыкла.

В другой раз сидела Ниночка у себя в дворницкой и думала: «Отчего у Студента тогда было такое измученное лицо и почему, что ни сутки, ночи темнее, беззвёзднее?»

Серая кошка с отгрызенным ухом — другая её подружка — тем временем лакала молоко из блюдечка.

Подняла Нина глаза и видит через стены: на углу гимназия-новостройка, не ведьминская, а обычная. На третьем этаже кабинет директрисы. В кабинете, в чёрном кожаном кресле перед столом, Изабелла Людоедовна; располнела сестрица, но Нина сразу её узнала.

Сбоку от Изабеллы на краешке стула примостился худой, встрёпанный человек. По всему видно — нервный: за голову хватается, вскочит со стула, сядет и опять бегает по кабинету. И, видно, живётся ему нелегко: лицо жёлтое, щёки впалые, мятая серая рубашка заправлена в мятые синие брюки с чёрной заплатой на одной коленке, ботинки нечищеные, — очень, очень неухоженный. Изабелла делает ему внушение:

— Положение вашего сына можно охарактеризовать как крайне неблагополучное или, точнее, катастрофическое. Дисциплина из рук вон — жалоба классного руководителя, полюбуйтесь. Трудный ребёнок. Стихов злостно не учит — жалоба словесника. Не знает, какая река самая длинная в мире, — жалоба географа. Мы все возможные меры исчерпали; подействуйте твёрдой отцовской рукой.

— Выругать его, что ли? Так он меня не слушает, — говорит встрёпанный человек, вскакивая со стула и хватаясь за голову.

— Речь не о словесном воспитании, — отвечает Изабелла. — Словесное воспитание с такими вредными мальчишками не поможет. Речь идёт именно о твёрдой мужской руке!

— Об этом, что ли? — отчаянно вскрикивает встрёпанный человек, хватаясь за поясной солдатский ремень.

— Как знаете, родитель… Ну, мне некогда.

Встрёпанный человек бежит по улице. Руки как положил на ремень, так там и держит.

— Ну и задам я ему, негоднику! — бормочет он, сам себя распаляя. — До конца жизни будет помнить!

— Гуррарум-тумм-пумм! — повторяет Ниночка.

Только она сказала это в третий раз, серая кошка с отгрызенным ухом обратилась в чёрную кошку с обоими ушами и с белой звездой на лбу. Нина подняла её с полу, прижала к груди и что-то шепчет на ухо. Только и слышно:

— Быстрее, милая! Видишь, как Изабелла его накачала… И до чего же он быстро бежит! А мальчик сама знаешь какой. Прибьёт его отец — сердце на всю жизнь в крови. И отец себе не простит. Быстрее, золотая моя!

А встрёпанный человек уже перебегает дорогу. Чёрная кошка со звездой ему под ноги. Он как крикнул: «У, животная проклятая!» и как ударил ногой. Кошка чуть не на ворота взлетела. А сам бежит по двору. Кошка упала на все четыре лапы, догнала встрёпанного — и снова под ноги.

— Так, милая, так, хорошая, так, храбрая… — шепчет Нина.

Встрёпанный человек хотел ещё раз ударить кошку — посильнее, даже ногу занёс, как футболист.

Но не ударил.

— Ну и глупая ты животная! — только сказал он удивлённо и остановился.

Подумал и ещё сказал:

— Да ты, видать, не обычная кошка?!

— Умная! — мяукнула в ответ кошка и не движется с места.

«Это неспроста», — подумал встрёпанный человек. Потоптался он перед кошкой, сел на скамейку посреди двора, задумался.

Как раз весна была. Солнце пригревает, листья на деревьях только выглянули: зелено, светло.

Задумался встрёпанный человек о том, что растёт сын без матери. Да и он — какой он отец… Придёт с завода усталый, завалится спать или к соседу — пару пива сгонять, постучать в «козла». Думает, а ладони лежат на ремне. Взглянул он на них случайно и удивился: «До чего эта Изабелла Людоедовна меня заговорила, и отчество странное у неё… А глаза — страшно взглянуть».