Улисс Мур - Первый ключ

На нём он узнал часовщика Питера Дедалуса и гиганта Леонардо Минаксо, ещё до того случая с акулой.

Возможно, стоял рядом с ним ещё кто-то, но край снимка обгорел.

— Питер и Леонардо… — проговорил директор. — Мои старые школьные товарищи!

Он поднёс снимок к лампе, и тут его заинтересовала одна деталь. Желая рассмотреть ее получше, он достал большую лупу и принялся изучать Леонардо Минаксо, то приближая, то удаляя лупу, чтобы добиться чёткости.

С улыбающегося лица смотрителя маяка он передвинул лупу на его шею, потом на грудь. И остановился.

На правом плече Леонардо он увидел чью-то руку. Но она принадлежала не Питеру Дедалусу, а какому-то третьему человеку, который стоял с другого бока и приобнимал смотрителя маяка.

Урсус Марриет взял ножницы и пинцет и принялся расправлять и разглаживать обгорелый край снимка, надеясь увидеть ещё что-нибудь. В директоре школы словно пробудился инстинкт следователя, ведь когда-то в молодости он мечтал стать детективом.

Осторожно расправляя обгоревший край фотографии, он разглядел часть головы человека, который ростом был явно ниже Леонардо Минаксо, но заметно выше Питера Дедалуса.

— Вот так, — проговорил Урсус Марриет, сделав это совершенно бесполезное открытие. — Вот и господин номер три!

В голове у него зазвенел невидимый колокольчик тревоги, отчего Урсус Марриет невольно припомнил другой снимок, который случайно встречался ему в последние годы.

Дело в том, что кабинет директора школы со временем превратился в хранилище наследия одного старого фотографа из Килморской бухты — очень талантливого человека по имени Уолтер Гетц, который оставил весь свой фотоархив школе в надежде, что когда-нибудь его снимки займут достойное место в каком-нибудь музее.

— Но возможно ли такое? — задался вопросом Урсус Марриет, вставая из-за стола.

Он прошёл в смежную комнату, где находился поистине огромный деревянный стеллаж — картотека высотой в два метра и шириной в шесть.

Но директор школы на память знал содержание всех ящичков в этом стеллаже и сразу же прошёл к тому, где хранился архив школьных классов самых давних выпусков.

Он провёл рукой по наклейкам с разными датами по пятилетиям и задумался, на каком остановиться. Выбрав ящичек с надписью: «1963–1968», вытянул его, но передумал и выдвинул другой, с архивом ещё более давнего выпуска, 1957–1962 годов.

Он достал все пять голубых папок, обложки которых стали от времени тонкими, как шёлк, отнёс их на письменный стол и открыл папку 1957 года.

На внутренней стороне обложки перечислялись имена учеников, хотя и различного возраста, но учившихся в одном классе. Список составила их учительница, чья подпись стояла внизу: госпожа Стелла.

— Поистине бессмертная старушка… — проговорил директор, подумав о том, что эта полная сил учительница трудится даже спустя полвека.

Директор школы прочитал вслух имена всех двенадцати учеников:

— Клитемнестра Бигглз (провалилась на экзамене), 12 лет; Феникс Смит, Фиона Джиггз, Марк Макинтайр, Мэри Клу, Мэри-Элизабет Форрест, Питер Санди, 11 лет; Виктор Вулкан и Джон Боуэн, 10 лет; Леонардо Минаксо, Элен Клу, 7 лет; Питер Дедалус, 6 лет.

Потом перебрал другие бумаги в папке и извлёк общий снимок учеников этого класса. Он был сделан в Черепаховом парке в июне 1957 года.

Вот госпожа Стелла, весёлая и слегка встревоженная. Слева от неё стоят бок о бок, выпрямившись, с невозмутимым выражением лица, двенадцать учеников в серой форме. И самый последний…

— Это же он! — воскликнул директор и схватил лупу.

Самый низенький в классе ученик — а это мог быть только Питер Дедалус — держал за руку самую высокую ученицу и второгодницу Клитемнестру Бигглз.

— Странно, она единственная из всего класса провалилась на экзаменах, а потом уехала из Килморской бухты и стала учительницей в другом городе…

Справа от Питера стоял плотный крепыш — юный Вулкан. И смотрел он отнюдь не на фотографа, как все, а на сплетённые руки Питера и Клитемнестры.

Директор перевёл взгляд дальше: вот совсем юный и неузнаваемый отец Феникс, задолго до того, как осознал своё предназначение. В обнимку с ним стоял Леонардо Минаксо.

— Вот, оказывается, кто этот неизвестный третий приятель, — обрадовался директор и улыбнулся.

Здесь на плече Леонардо тоже видна была чья-то рука, и на самом краю снимка, обрезанного, как было принято в те времена, волнистой линией, виднелась половина лица какого-то мальчика не в школьной форме, а в коротких штанишках и белой рубашке.