Кирилл Кащеев - Донгар – великий шаман

Словно только этого ускорения ему и не хватало, Самсай ринулся на непокорных кулей.

– Стойте! А ну все назад! – закричал он, вертясь в середине плотного, как лежалый сугроб, клубка духов.

Его черные одежды распахнулись, развеваясь вокруг него, как дым из фонаря-дымаря, каким на охоте гнус отгоняют. Десятки – нет, сотни! – истошно визжащих тварей липли к этим летящим по воздуху одеждам. Вертясь волчком, Самсай прошелся из конца в конец крепости, наматывая кулей на себя, как нити на юркое веретено. Там, где с хохотом кружил повелитель болезней, в клубящихся роях кулей словно прорубали широкую просеку. Сам Самсай сейчас походил на толстый клубок – поверхность его одежд непрерывно шевелилась от налипших на них кулей. Духи болезней дергались, извивались, размахивая шупальцами-отростками, но вырваться не могли. Пукы даже показалось, что мерзкий липкий туман начал потихоньку редеть…

Самсай вдруг замер на месте. Его облепленные кулями одежды тяжело обвисли. Повелитель болезней перестал смеяться. Морщинистое лицо сморщилось от напряжения – точно старик из последних сил пытался удержать неподъемный груз. Самсай неуклюже закачался в воздухе… И вдруг стремительно понесся к земле – будто его дернули вниз.

– Перебрал… кулей! – раздался его отчаянный вопль, и обвешанный духами повелитель болезней с глухим чавканьем стоймя ухнул по пояс в землю. Вокруг места его падения, как по воде, побежали круги. Крепостной двор мгновенно превратился в чавкающую болотную жижу.

Пукы бросился на помощь. На торбозах повисли пуды липкой грязи. Оскальзываясь и падая в жижу, мальчишка доковылял до Самсай-ойки. Повелитель болезней медленно погружался, все глубже уходя под землю, возвращаясь в Нижний мир. Его уже засосало по самые плечи… Недолго думая, Пукы вцепился в похожие на крылья нетопыря уши и поволок Самсая обратно.

– Оторвешь! – прохрипел Самсай-ойка.

– Ничего! Потерпи! Без тебя… не справиться… – выдавил в ответ Пукы. Уши старика скользили, их постоянно приходилось перехватывать, мокрая земля чавкала, словно у нее изо рта добычу вынимали. Мальчишка прогнулся назад в неимоверном усилии выволочь Самсай-ойку на поверхность. «А ведь расскажи кому, что я самого повелителя болезней из Нижнего мира на Среднюю землю тяну, скажут – как есть черный шаман Пукы, тварь злобная. И не объяснишь ведь никому, что без Самсая с кулями не совладать! Может, и все дела Черных тоже…»

Додумать эту важную мысль ему не дали. Слепленный из кулей пронзительно визжавший вихрь ударил в лицо. Пукы невольно отшатнулся. Распадаясь надвое у самого его носа, рой просвистел мимо, даже не коснувшись его. Но скользкие уши Самсая вырвались из пальцев, и старик нырнул в землю, словно там, в Нижнем мире, его с силой дернули за ноги. Мгновение у торбозов Пукы блестящим гладким островком еще блестела лысина, потом земля забулькала вокруг, как настоящая трясина, и Самсай исчез.

Победный вопль взбунтовавшихся кулей тряхнул крепость. Восторженно визжа, духи болезней густым роем пронеслись вдоль крепостных стен и, по широкой дуге обогнув Пукы, вновь хлынули на людей. Вонючий желтый туман протянул извивающиеся отростки к не видящим, не понимающим ничего обитателям крепости, просачивался в уши, в носы, в горла. Из его клубов выскакивали узкие, как щели, хищные пасти.

Отчаянно закричав, мис-не метнулась к дочери. Опрокинула, упала сверху, накрывая ее распущенными волосами. В желтом тумане метались ошалевшие от ужаса люди. Старому воеводе показалось, будто сотни крохотных, но невероятно острых зубок пробежались по его рукам, ногам, лицу, спине… В груди стало невыносимо горячо – и сухой лающий кашель заставил согнуться пополам. Рядом рухнул облепленный клочьями желтого тумана стражник и забился в припадке – белая пена разлеталась с его губ.

– Бабушка, нам плохо! Помоги нам, бабушка! – стонали знакомые Пукы мальчишки, а толстенькая тетка металась от одного к другому, пытаясь охладить пылающие жаром лбы. Крепостной двор наполнился кашлем, стонами, испуганными воплями. Люди один за другим валились наземь.

И только Пукы видел, слышал, как над дрожащими фигурами с визгом и хохотом пируют невообразимые твари. Кули убьют всех, а потом, оставив позади мертвую крепость, разлетятся по Югрской земле – даже до крохотного пауля в тундре, где осталась мама.

Пукы в отчаянии повернулся к молчаливо парящему рядом Хонт-Торуму:

– Ты же дух битв! Сделай что-нибудь!