Алексей Лукьянов - Сотрясатели земли

Чем дальше в лес, тем толще партизаны, подумал я. А вслух сказал:

— И зачем вы нам это говорите? Зачем вы вообще в нашей жизни объявились?

— Есть один человек, он пока не самый главный в нашей стране, но он хочет быть самым главным. Он знает о предметах, в том числе о наших. И он их ищет. Я, признаться, устала таскать на себе такой груз — больше трех десятков лет прошло. Так вот, я дарю барсука тебе. Мышонок тоже твой, по праву наследства. Мне кажется… Нет, я знаю, что ты не поддашься искушению, не будешь ими пользоваться…

— Чего? Нетушки, спасибо. Это ваши дела, а мне и Юси хватает.

— Нет, теперь это твои дела. Ты должен найти способ избавиться от этих штуковин, иначе однажды они достанутся… не важно, кому, но мало не покажется. А я попробую тебе чем-нибудь помочь.

— Чем?

— Еще не знаю.

Я снова помянул партизан в дальнем лесу, на этот раз — вслух.

Потому что помимо барсука и мыши у нас был еще и петух. Но какими свойствами он обладал, мне было неизвестно.

Я не знал, почему бабушка Агния не рассказала Барбаре о том, что у нашего папы тоже был предмет. Нам, по крайней мере, она о свойствах мышонка и петуха ничего не говорила и держала артефакты подальше. Не то полагала, что я сам во всем разберусь, когда время придет, не то времени не хватило — бабушка ушла тихо, во сне, так что даже если она и хотела что-то рассказать, то мне об этом ничего не известно. В любом случае, я Барбаре тоже ничего не сказал о папином наследстве, которое, по счастью, Юся все время держал во рту.

Барбара ушла еще до полуночи. Сказала, что у нее поезд, а потом самолет, а потом еще едва ли не оленья упряжка. Барсук остался лежать на журнальном столике.

Я посмотрел за свою небольшую жизнь кучу фантастических фильмов и знаю только одно, что их объединяет. Это брехня. Нет чужих и дьявола, нет драконов и колдунов, нет матрицы и динозавров в озере Лох-Несс. Мне это дедушка говорил, так что Барбаре, хоть она и была бабушкиной сестрой, я почти не верил. Мало ли чего она насочиняла?

Оставила денег — и на том спасибо. Приключение, правда, было знатное: выкопай бабушку из могилы, закопай могилу без бабушки… Во сне приснится — ломом не отмашешься.

Сон мне снился и впрямь не очень хороший. Мы с Юсей плывем по морю в гробу, обитом красным бархатом, нас мотыляет из стороны в сторону, морские твари вращают фиолетовыми глазами, крики, вой сирен, детский визг.

Потом я резко открыл глаза и понял, что мотыляет не только меня, но и всю нашу хрущевку. В кисельных сумерках белой ночи весело отплясывал весь город. Мы с Юсей стояли на балконе, и в руках у моего братца были мышонок и барсук. Волосы Юси торчали дыбом и искрили, на лице застыла самодовольная мина. Получается, что этот гаденыш, пока я дрых, встал, снял со стены мышонка, взял со столика барсука и устроил тест-драйв. Как он до такого вообще додумался? Он что, понял все, что Барбара рассказывала, и поверил в это?

Я дал Юсе затрещину, забрал мышонка, и тут меня накрыло. Я почувствовал себя не просто хорошо, а великолепно. Как будто на мне не висит брат, будто я сам по себе, отдельный и великолепный, и весь мир лежит у моих ног, и все эти подземные толчки и светящиеся силовые линии над землей — свидетельство моего величия. И людская паника — тоже свидетельство, потому что все они боятся меня.

Я посмотрел на город. Последний день Помпеи, да и только. То есть Понпеев. Людишки внизу беспорядочно носились по улицам, чего-то искали, куда-то стремились, но я знал, что достаточно одного моего желания, мановения руки — и земля под ними разверзнется и погребет под собой вместе с Понпеями и всеми его домами. Эх, если бы такая силища имелась у меня позавчера, разве я стал бы цацкаться с бабой из собеса?! Сровнял бы с землей всю их шарашкину контору!

Сладостное чувство абсолютной силы и власти, эйфория всемогущества… Я не знаю, какими словами еще передать весь восторг и всю ярость, что охватили меня. Я могу казнить и миловать, диктовать волю свою всему миру — и горе тому, кто посмеет выступить против. Земля, вода и небо обрушатся на него.

Особенно на того, что слева и чья воля равна моей!

Стоп, машина!

Я посмотрел на Юсю. Брат мой кровожадно лыбился и ухал. Мне вдруг стало совершенно ясно, что мысли о силе и величии на самом деле моими не являются. Это непостижимым образом я понимал все то, о чем думает Юся. Было от чего ужаснуться: ведь, по сути, мой брат-недоумок ни в чем не виноват, он просто захотел поиграть блестящими штуками. А вот мне за все это придется отвечать: разрушенные здания, человеческие жертвы — все это повиснет на мне.