Нинель Максименко - На планете исполнившися желаний

— Да, меня в данный момент интересует друг: какой он был?

— Какой он был? Да, пожалуй… чем-то он похож на тебя. Тоже не любил стричься… веснушки… Знаешь, Гошка, пожалуй, он был даже здорово похож на тебя! Почему-то раньше я об этом не думал. Да, определенно. Может быть, только чуть повыше… Это было в последнее предвоенное лето, лето 1940 года. Это последнее лето перед войной было очень жарким. И началось оно очень скучно. Родители уехали отдыхать на юг, а меня оставили с бабушкой и дедушкой на даче под Москвой. И какое могло быть веселье, когда нет товарищей! Медленно тянулись дни за сбором гербария и прочими нудными занятиями, пока однажды… Помню до мельчайших деталей, хотя прошло уже тридцать лет. Тридцать лет, Гошка, ты можешь себе представить! В один такой жаркий денек сижу я на бревнах…

— Позади дома?

— Да, позади дома. Я, Гошка, наверное, сто раз уже рассказывал. Тебе не надоело?

— Нисколечко, папа.

— Так вот, сижу я на бревнах, позади дома, и наблюдаю за большой зеленой стрекозой. И даже не видел, как рядом со мной очутился мальчик. Вот такой мальчик, как ты сейчас. Сел незаметно со мной рядом и как будто прочитал мои мысли. «Вот бы, говорит, хорошо иметь такую стрекозу, только побольше раз в сто, и летать на ней. Ты заметил, какая у нее потрясающая маневренность и способность приземляться на любых посадочных площадках? Она может даже висеть в воздухе на одном месте…» Как раз об этом я и думал в тот момент, когда тот мальчик…

— Гошка?

— Да, Гошка. Когда Гошка подсел ко мне и как будто прочитал мои мысли.

— «А самолет не может», — сказал я ему. Ты представляешь, если надо будет высадиться куда-нибудь в неожиданное место, ну, например, на крышу идущего поезда. Нужно, чтоб стрекоза летела прямо над поездом и спуститься с нее по веревочной лестнице.

— Только это сказал Гошка…

— Может быть, но не в этом дело. Факт тот, что мы оба были ужасными фантазерами. Ведь, представь себе, мы еще не знали тогда, что такое вертолет. Да, мы не знали вертолетов, и в образе стрекозы увидели прообраз вертолета. Представляешь, как удивительно у нас работала фантазия! Это и сделало нас такими друзьями.

— Ну в том, что я сравнил стрекозу с вертолетом, ничего удивительного не было, — задумчиво проговорил Гошка.

— Конечно, если бы ты сейчас сравнил стрекозу с вертолетом, в этом не было бы ничего удивительного. Ведь тебе с детства знаком вертолет. А вот мы с Гошкой и не слышали о вертолетах. Да… Интересно, кем стал потом Гошка? Наверное, авиаконструктором.

— Нет, папа, он будет космонавтом…

— Космонавтом? Может быть. И может быть, даже мы с тобой о нем еще услышим. Как бы я хотел встретиться с ним снова. Интересно, помнит ли он о нашей дружбе так же, как я?

— Он никогда не забывал… — тихо-тихо сказал Гошка.

— Но не в этом дело. В общем, с появлением Гошки у меня началась совсем-совсем другая жизнь. В то лето я впервые узнал, что такое настоящая дружба. Многочисленные приятели, с которыми можно вместе пойти на каток, в кино, прогулять уроки, высмеять нового мальчика во дворе, это еще не дружба. Даже если ты клянешься в вечной дружбе «по гроб жизни». Вот когда ты встречаешь в друге полное понимание твоих самых затаенных мыслей, мечтаний и даже не только понимание, но продолжение, развитие… Гошка! Ты знаешь, какая великая вещь иметь друга, который так тебя понимает!

— Знаю, папа.

— Нет, Гошка, пока ты еще не знаешь. Но желаю тебе, чтоб ты узнал. И ты увидишь, как жизнь твоя расцветет прекрасным цветком. Вот так было со мной и Гошкой.

— Знаю, папа.

— Да я тебе рассказывал… Какое это было счастье! Мы разговаривали часами и не могли наговориться. А иногда молчали, Запремся где-нибудь…

— В летней кухне…

— Да, в летней кухне, я тебе рассказывал…

— Или в сарае!

— Или в сарае. И сидим тихо, как мыши. И так нам было хорошо, просто замечательно! В эти часы мы жили в мире своих фантазий. Больше всего мы, конечно, мечтали о технике, о самолетах, подводных лодках. Или о военных приключениях. Иногда наши фантазии были такими буйными, что мы заражали весь поселок. Любимой нашей игрой была конница Буденного. Обыкновенную садовую тачку мы привязывали к раме велосипеда. На велосипед садились мы с Гошкой, в тачку набивалось немыслимое количество ребят. Кто-то из ребят выискал две самые настоящие буденовки, которые надевались нами по очереди. К рулю велосипеда на длинной палке был привязан красный флаг. Ну и здорово же это было, скажу я тебе! Вот уж была игра так игра! Сейчас почему-то у вас нет таких веселых игр.