Сэлли Прю: Холодный Том

Однако никакой Эдрин в этих местах не было. Он знал каждую женщину Племени, потому что женщины иногда бросали детенышам пищу, если у них было больше, чем они могли съесть. Но ни одну из них не звали Эдрин.

Члены Племени не задавали вопросов и не отвечали на них, мало кто помнил Эдрин. А тем, кто помнил, не было до нее дела.

— Ее здесь нет, — сказала одна, протянув руку за пригоршней поздней ежевики, которую принес ей Том. — Ее нет здесь уже много лет.

— Но где же она тогда? — спросил Том.

Ее рот был перепачкан темным ежевичным соком.

— Она была калекой. Угрозой. И однажды ее не стало.

Она отправила в рот последние ягоды и двинулась своей дорогой.

Эдрин была калекой. Угрозой. И потом она исчезла.

Но куда?

Обходя поляны и прогалины, чтобы избежать неожиданных встреч, особенно с Лэрном и Сией, Том пошел проверять силки. Ему повезло: в один из них попался молодой кролик.

Первый раз за три дня Том ел мясо, и оно показалось ему изумительным.

В городе были тысячи демонов, и их число постоянно увеличивалось. Не проходило и года, чтобы не расчищались новые участки под строительство домов. В старину среди членов Племени бытовало поверье, что демоны никогда не будут возводить дома на пустоши, но они подступали все ближе и ближе.

Теперь демоны встречались повсюду, они загрязняли леса и со всех сторон окружали Племя. Можно было двинуться на север вдоль обнесенных изгородями полей — но зачем? За полями тянулись утиные озера, где охотились демоны.

Том выбирался из гнезда лишь затем, чтобы проверить силки. Чтобы не умереть с голоду, он грыз буковые орешки и выкапывал дикую морковь. Он худел на глазах и понимал, что долго так не протянет. Может, ему и удалось бы выжить, если бы он был один, но вокруг него жили искусные охотники, и львиная часть добычи доставалась им. К тому же зрение Тома стремительно ухудшалось. Иногда он вглядывался в звезды, надеясь насладиться их сверкающим великолепием, но видел лишь крохотные серебряные точки: прекрасные, но мертвые.

Тому не с кем было говорить, но, когда он вскрикивал, случайно запнувшись о древесный корень или уколовшись о шиповник, он находил, что его голос становится все грубее и глуше.

Ему удавалось избегать встречи с Лэрном и Сией уже больше недели, но в один из вечеров он заметил среди деревьев серебристый блеск ее платья. Том спешно пошел назад по оленьей тропе и, забравшись на дерево, скрылся среди ветвей падуба.

И столкнулся лицом к лицу с Лэрном.

Первым побуждением Тома было спрыгнуть и убежать, но Сия была проворной, а ее глаза — острыми. И они смотрели на него снизу.

Лэрн в непринужденной позе сидел на изогнутом стволе. У Племени не было предводителя, но никто не отважился бы спорить с Лэрном. Том сделал шаг в сторону, где ветви падуба сплетались с ветвями росшего по соседству ясеня. Лэрн лениво потянулся, не глядя на Тома, он знал, что тот никуда не денется. Потом Лэрн заговорил:

— Стой.

Том замер на одной ноге. Его сердце бешено колотилось.

Лэрн бросил взгляд в его сторону.

— Боишься, — мягко сказал он.

Том не знал, что ответить. Дерево под ним качнулось. Сия полезла вверх.

Они могут сделать с ним все, что захотят.

Лэрн зевнул, показав свои длинные зубы. Силуэт Сии вырисовался в сумерках рядом с ним.

— Эдрин всегда боялась, — проговорила Сия. — Она скулила и вскрикивала и портила нам охоту.

У Тома пересохло в горле, но, сделав над собой огромное усилие, он спросил:

— Кто такая Эдрин?

Лэрн ответил, по-прежнему мягко:

— Эриал, которая родила меня, родила и ее.

Сия прошипела:

— Она была увечной. Слепой, глухой, бесполезной. Она была опасна для Племени.

Тому показалось, что ему нечем дышать. Из его горла донесся слабый шепот:

— Что случилось, что случилось с ней?

Лэрн засмеялся. Это был жуткий смех, обдавший морозом Тома и блестящие листья падуба. Том хотел отступить, но сзади был только воздух.

— Он должен знать, — сказала Сия.

Лэрн повернулся, и Том в первый раз встретился взглядом с янтарными глазами Лэрна. Они были зоркими, острыми, красивыми, словно глаза лисицы или совы.

Глаза охотника.

— Я убил ее, — произнес Лэрн.

Том знал — он давно понял — и все же не мог двинуться, не мог вымолвить ни слова. Он был парализован взглядом янтарных глаз Лэрна.

Внезапно он почему-то оказался на земле. Может, он упал. Может. Он покатился, вскочил на ноги и побежал, прежде чем успел понять, что двигается. Он бежал, ведомый инстинктом, вслепую. Бежал быстро.