Пол Стюарт - Громобой

— Надеюсь, что теперь историю с Птицей-Помогарь можно считать забытой? — осведомился Прутик.

— О, конечно, абсолютно забытой, забытой раз и навсегда! — лепетал Жиропот. Прутик повернулся, чтобы идти. — Может быть, я могу для тебя что-либо сделать? — вымолвил Жиропот. — Любые экзотические виды, какие ты пожелаешь. Я могу достать что угодно. Как подарок. Только скажи.

Прутик помедлил и посмотрел на него:

— Возможно, я когда-нибудь и попрошу тебя об этом.

Он и Каменный Пилот продолжали свой путь, и, когда Санктафракс оказался прямо над ними, сердце Прутика учащенно забилось. Он не понимал, от страха или от радости. Только когда они были уже непосредственно под огромной летучей скалой, Прутик взглянул наверх. Высоко над своей головой он увидел висящую в воздухе большую корзину.

— Эй, есть там кто-нибудь? — крикнул Прутик. — Я хочу посетить Санктафракс.

Из корзинки высунулась маленькая треугольная голова крох-гоблина, который всматривался в них.

— По чьему приглашению? — спросил он.

— Нам надо посетить Профессора Темноты, — ответил Прутик.

Крох-гоблин прищурился.

— Профессора Темноты, да? — переспросил он, и корзина начала спускаться.

Прутик обернулся к Каменному Пилоту и улыбнулся.

— Пока все идет хорошо, — прошептал он

Корзина опустилась прямо перед ними, и крох-гоблин оглядел их с ног до головы.

— Надеюсь, сундук не слишком тяжелый?

«Он совсем не такой тяжелый, каким будет», — подумал Прутик.

— Мы справимся, если ты поможешь.

Втроем они подняли сундук в корзину и запрыгнули в нее. Крох-гоблин наклонился, схватился за рычаг лебедки и начал его вращать. Корзина закачалась, накренилась и начала медленно подниматься.

— Преинтереснейший тип этот Профессор Темноты, — сказал крох-гоблин тонким гнусавым голосом. — Никогда не прекращал сопротивляться Высочайшему Академику. — Он искоса взглянул на Прутика, пытаясь угадать его отношение к сказанному, прежде чем продолжить.

Прутик презрительно фыркнул:

— Узурпатор и есть узурпатор!

Каменный Пилот беспокойно заерзала — Санкта-фракс кишмя кишел шпионами.

— Сказал как есть, — отрезал Прутик.

— Так многие думают в почтенном летающем городе, — кивая, ответил крох-гоблин. Он поднял глаза и встретил вопросительный взгляд Прутика. — Я не из тех, понимаешь, кто слушает сплетни, — продолжал он, — но говорят, что дни Вилникса Подлиниуса сочтены.

Прутик молча слушал.

— Само собой, это его вина. А как, он думал, Лига отреагирует на то, что он прекратил снабжать ее пылефраксом? А?

— Возможно, ему просто нечем ее больше снабжать? — предположил Прутик.

— Вот и я так думаю. Если ни Лиге, ни академикам от него никакого проку, то, скажите-ка мне, как долго он сможет продержаться у власти, а? — Крох-гоблин глубоко вздохнул. — Если спросите меня, то первыми, думаю, до него доберутся эти, из Лиги. Они не любят, когда их оставляют в дураках, уж поверьте, — произнес он и резко провел пальцем по горлу. — Если вы понимаете, что я имею в виду.

Прутик кивнул, но ничего не сказал в ответ. Он понял, что, если Вилникс Подлиниус когда-либо доберется до сундука с грозофраксом, не только его текущие проблемы будут решены, но во веки веков его будет не свергнуть.

В молчании они поднялись наверх, где крох-гоблин выпрыгнул на посадочную площадку и помог Прутику и Каменному Пилоту вытащить их груз.

— Идите по этой дорожке до самого конца, а потом сверните налево, — объяснил он. — И Башня Дождеведов будет прямо перед вами. Вы ее не пропустите.

— Спа… Спасибо! — вымолвил Прутик и замер. Роскошь и великолепие окружающего ошеломили его.

Во-первых, то, что крох-гоблин назвал «дорожкой», на самом деле было широким проспектом, вымощенным красными, черными и белыми мозаичными плитами. По обеим сторонам проспекта высились дома-башни, отливавшие золотом в лучах солнца. И что это были за башни!

Они отличались друг от друга, но в то же время одна не уступала другой. Некоторые походили на минареты, одни заканчивались остроконечными шпилями, а другие — куполами с замысловатой мозаикой из зеркал и полудрагоценных камней. Одни были украшены башенными часами, а другие представляли собой колокольни. У одной из башен были огромные хрустальные окна, у другой — несколько крошечных окошек в форме ромбов. Одна башня была такой тонкой, что раскачивалась от ветра, другая — приземистой и прочной.