Деби Глиори: Чисто убийственная магия

«По крайней мере, — отметила миссис Маклахлан, унося маленькую Дэмп наверх в детскую, — у нее хватило совести покраснеть…»

— О, Мари, не стоило так беспокоиться! — воскликнула миссис Маклахлан. — Пирог! На мой день рождения! Как это мило , — она обняла покрасневшую повариху и недоверчиво уставилась на пирог.

— Какой необычный цвет, — пробормотала синьора Стрега-Борджиа. — Я всегда считала, что серый — это очень стильно… Иди сюда, Ффуп, зажги нам свечи, малыш.

Дракон послушно склонился над пирогом и изверг по языку пламени из каждой ноздри. Пирог мгновенно вспыхнул праздничным светом.

— Пятьдесят свечек, — прошептал Титус, — уфф. Не хотелось бы мне дожить до таких лет.

— Это легко устроить, — шепотом отозвалась Пандора.

Миссис Маклахлан набрала в грудь побольше воздуху.

— Загадайте желание, загадайте желание, — запрыгала Пандора.

Миссис Маклахлан подмигнула ей и задула свечи.

— Браво! — поздравил ее синьор Стрега-Борджиа, поднимая свой бокал. — Теперь то, что вы загадали, сбудется.

— Но говорить нам, что вы загадали, нельзя, — напомнила Пандора с тайной надеждой в голосе.

— Зато можно разрезать пирог, — сказала синьора Стрега-Борджиа.

Мари Бэн протянула миссис Маклахлан нож и заспешила в кухню за тарелками.

«Отличный выдался денек, — подумал Титус. — Если бы это был мой день рождения, я бы пожелал, чтобы каждый день был похож на этот». Утром солнце разогнало тучи, за ланчем все собрались в саду, и теперь, разомлев от удовольствия, все семейство, вместе с полным набором домашнего зверья, разлеглось на разбросанных по газону одеялах и в шезлонгах, наблюдая, как солнце садится в озеро. Вечерний свет окрасил Стрега-Шлосс золотом, позолотив всех собравшихся. В воздухе разливался аромат жимолости.

«Если бы это был мой день рождения, — подумала Пандора, наблюдая, как миссис Маклахлан с трудом пробивается сквозь серую глазурь, — я бы пожелала другой пирог…»

Чья-то тень упала на скатерть.

— Нонна! — воскликнула синьора Стрега-Борджиа, вскакивая на ноги. — Какой приятный сюрприз!

— А ты говорил, что пятьдесят — это слишком много, — прошептала Пандора брату.

Очень морщинистая дама забрызгала остатки ланча стекавшей с нее влагой.

— Кто-то разморозил меня… — прошамкала она. В эту минуту взгляд ее упал на пирог. — Как мило… пирог… для меня? У меня день рождения? Опять?

— Добро пожаловать, Нонна. — Синьора Стрега-Борджиа подвела старушку к шезлонгу и осторожно усадила ее. — Чаю? Шампанского? Клубники?

— Вам удалось его найти? — спросила старушка. Ее голос звучал болезненно сухо, напоминая шуршание опавших листьев, а слова казались сделанными из пыли. — Лечение, помнишь ? — добавила она. — Ты ведь не забыла, правда? — ее водянистые глаза с мольбой остановились на синьоре Стрега-Борджиа.

— Нет, Нонна, — ответила та. — Нет еще.

Стрега-Нонна съежилась в своем шезлонге. В солнечном свете ее кожа казалась почти прозрачной. У ее ног с тихим ворчанием притулился Сэб. Старая дама улыбнулась, отчего лицо ее покрылось морщинками, словно ядрышко каштана. С тихим скрипом она наклонилась вперед и погладила грифона по кожистой голове.

— Милый верный зверь, — пробормотала она, — ты носишь на плечах свои шестьсот лет легче, чем я… — Грифон смотрел на нее с обожанием. — Мне не хватает наших бесед, — протянула она, — наших долгих прогулок… В морозильнике так одиноко, знаешь ли. И все же… когда-нибудь…

Две большие слезы выкатились из-под век грифона.

Стрега-Нонна поднялась на ноги. С трудом нагнувшись, она взяла ягодку клубники из вазы с фруктами. Титус завороженно смотрел, как прапрапра и т. д. бабушка протолкнула ее в свой беззубый рот, немного покатала там и проглотила.

— Лето… — сказала она, ковыляя обратно к дому. — Вкус летних дней… — Она исчезла в темном дверном проеме Стрега-Шлосса. Сэб тихонько захныкал.

— Что она имела в виду, когда говорила о лечении ? — спросила Пандора.

— Лечение от старости, милая, — засопела синьора Стрега-Борджиа, прикладывая к глазам салфетку. — Она ждет, когда врачи найдут средство, излечивающее от старости, тогда она перестанет жить в морозильнике.

— Но разве ты не можешь вылечить ее? — спросил Титус. — Ну, знаешь, с помощью заклинаний или еще как-нибудь? Заколдовать ее, чтобы она стала молодой?