Тони Эбботт - Битва начинается

— Значит, Дана где-то там, — я попытался придать своему голосу уверенности и махнул рукой. — Идем.

Мы пошли на звук воды, спустились по черному склону, заросшему камышами, и очутились у воды. Кругом стоял удушливый смрадный запах — река отчаянно воняла. Вдруг камыши задрожали, и к нам, прихрамывая и опираясь на длинную жердь, вышел старик в помятой шляпе. Прежде чем я успел что-либо сказать, Джон и Сидни спрятались у меня за спиной.

Старик коснулся шляпы и отсалютовал:

— Харон, к вашим услугам.

Голос перевозчика душ звучал словно удары камня о стенки пустой консервной банки.

— Вы ведь паромщик, так? — я спросил первое, что пришло в голову. Голос дрожал. — М-мы о вас читали.

Взгляд старика упал на лиру. Харон облизнул пересохшие бескровные губы:

— Хе-хе, я это уже видел. Много лет тому назад.

— Нам надо переправиться через реку, — вставила Сидни, выглядывая у меня из-за плеча. — В смысле… ну… если можете… пожалуйста?

Я впервые видел, чтобы Сид не могла найти слов и тушевалась. Мои собственные страхи удвоились.

Харон тем временем не сводил глаз с лиры.

— Сюда, — наконец он отвернулся и махнул рукой в сторону реки. — Вам туда-обратно, как Орфею, или в один конец?

— Туда-обратно! — выпалил Джон. Мысль задержаться даже на лишнюю минуту в этом мертвом месте не радовала.

Харон усмехнулся:

— Ну-ну, оптимисты, я смотрю. Что ж, добро пожаловать на борт моей яхты.

Он еще и шутит! Нечто, покачивавшееся на воде в зарослях камышей, было, конечно, не похоже на яхту, скорее, полуистлевший плот, доски которого покрывал скользкий ил и стягивали веревки. Когда мы ступили на это своеобразное судно, плот резко накренился, и я подумал, что он не выдержит веса троих детей, а уж тем более еще одного взрослого. Но когда Харон сделал шаг на сгнившие доски, плот не осел ни на миллиметр — перевозчик душ оказался бесплотным.

— Держитесь рядом, — произнес Харон, обнажая два ряда черных десен без единого зуба. — А то свалитесь в воду. Они, знаете ли, цепкие.

Джон схватил меня за рукав и прошептал:

— Кто цепкий?

Я не знал, кто, но, когда Харон оттолкнулся шестом от берега и плот полностью оказался в воде, увидел их — множество людских фигур. Они плавали, скрываемые волнами, лица несчастных были искажены гримасами ужаса, а рты открыты в безмолвных криках.

— Недавно умершие, — пояснил Харон так, словно дело было самым обычным. — Жмутся к этому берегу, надеясь снова попасть в мир живых, а плыть туда, — перевозчик махнул рукой в сторону противоположного берега, — не хотят.

— Что с ними будет? — в ужасе спросила Сидни.

— Доплывут, — мрачно ответил Харон. — Они все там будут.

Я вспомнил бабушку. Когда она умерла два года назад, я очень тяжело переживал случившееся, ведь бабуля даже не была слишком старой. Просто однажды ее не стало. Интересно, я увижу здесь бабушку? Мы увидим всех умерших? От этой мысли мне стало не по себе, и я крепче схватился за лиру. Вскоре мы приблизились к берегу мертвых. Мелководный Стикс лег за нашими спинами, а зовущие на помощь души скрыли топкие заросли камышей. Несколько секунд единственным звуком, который мы могли различить, был плеск волн о доски плота. Причалив к берегу, мы спрыгнули с мрачного судна. Харон внезапно протянул ко мне руку.

— Ничего не забыли?

Я сглотнул. Все деньги, которые у меня были, я отдал на благотворительность утром. Все, до единой пенни! Я посмотрел на друзей, но Сидни и Джон только уныло покачали головами.

В бездонных глазах Харона вспыхнул гнев:

— Ах так! Тогда ваш вояж только в одну сторону! — старик повернулся по направлению к плоту.

— Но нам нужно домой! — умоляюще протянул Джон.

— Исключено! — паромщик был непоколебим.

— Пенни! — вдруг прошептала Сидни. — Ты забыл о голубоволосом Линкольне!

Я полез в карман, достал оттуда монетку и швырнул ее Харону. Старик на удивление ловко поймал деньги. Его губы тронула мрачная улыбка:

— Если опоздаете и придете, когда мой рабочий день кончится, распрощаетесь с жизнями. Никто не пересечет Стикс! Пять вечера! Ровно! Ясно? — отсалютовав еще раз, Харон оттолкнулся шестом и исчез в зарослях камыша.

— А это пострашнее дома Рансонов, — пробормотал Джон.

Мы медленно побрели вверх по склону, покрытому черной безжизненной землей, похожей на пепел. Кое-где попадались голые деревья — ни одного листочка. Через несколько минут мы с друзьями оказались на верхушке холма, откуда нашим взорам открылся чудовищных размеров амфитеатр. Он протянулся на многие километры. Вокруг круглой арены располагались ряды сидений, ступенями уходящие в небо. Все строение окружали высокие мощные стены. На скамьях сидели миллионы человек, или, правильнее сказать, душ — закутанные в тоги силуэты, безмолвные и недвижимые, на головах капюшоны.