Ольга Златогорская - Про Машу, Витю и волшебный терминал

…Витька толкнул меня локтем в бок:

— Тупишь?

— Не, думаю.

— О чем?

— Обо всём сразу.

— Это и называется «тупить», — засмеялся Витька и встал. — Спасибо, тётя Рая.

Он ушел одеваться, а я без аппетита доела блин. Мама посмотрела на меня и вдруг сказала:

— А знаешь, почему наша деревня называется Дорожки?

— Нам в школе рассказывали. Когда железную дорогу строили, давно, при царе ещё, здесь строители жили.

— Не только, — улыбнулась мама и села рядом, обняв меня за плечо. — Когда-то давно наша деревня называлась Неведомые Дорожки. Знаешь, где это?

— У Пушкина, — слегка гордясь своим знанием, ответила я. — Вокруг Лукоморья. Я всё-таки в пятый класс перешла!

Мама засмеялась, покачала меня туда-сюда:

— Ты у меня хорошая ученица. А в школе говорили, что раньше за речкой было село Лукоморье?

— Правда?

— Правда. Здесь по указу великого князя Константина собирались делать сказочный уголок. Даже дуб нашли подходящий. Он как раз за рекой стоит. Помнишь?

— Ой… А почему не сделали?

— Да кто его знает. Это давно было.

— А сейчас там что? Где Лукоморье было?

— Почти уже всё лесом заросло. Всё заброшено.

Мне стало не по себе. Представились полуразрушенные избушки в густой зелени. И тишина. Никого. Даже комары не звенят.

— А почему село бросили?

— После войны решили, что туда нерентабельно поезда пускать. Это ведь тупик, никуда не по дороге. Станцию упразднили, и стали люди уходить оттуда.

— Почему?

— Потому что люди у дороги живут.

Как хорошо, что через нашу деревню проезжают всякие поезда, а некоторые даже останавливаются. Правда, стоянка всего три минуты, но это нестрашно. На таком поезде должна сегодня приехать тётя Вика.

А мама добавила:

— Но нам это не грозит. Места у нас сказочные.

Сказочные… Мысли запрыгали, как щенки, которые просятся на руки. Сказочные места. Волшебные…

Мама пошла вешать выстиранное бельё, а я начала собираться. Положила в старый рюкзак бутылку с водой, блины в пакете, кусок колбасы, полбуханки хлеба, ножик, газету и спички. Надела джинсы и рубашку с длинным рукавом — хоть и жарковато будет, зато удобно пробираться через колючки. Обошла дом, чтобы мама не заметила меня. Услышала, как она ворчит:

— Опять у Витьки карманы дырявые. Что он в них, колючую проволоку носит?

Я фыркнула и отбежала за угол.

Колючую проволоку Витька в карманах, конечно же, не носил. Он таскал там микросхемы — такие маленькие прямоугольнички с ножками — и всякие шестеренки. Но это был Большой Секрет. Потому что это детали для той самой штуки, которую он строил в сарае.

Я никому об этом не говорила. Я не болтливая.

Витька догнал меня на опушке.

— Ты куда?

— Куда надо.

— Ты головой тронулась?

— Нет.

— Так куда намылилась?

— Зачем ты спрашиваешь? Всё равно ведь не поверишь.

Он дернул меня за лямку рюкзака, усадил в траву:

— Говори. Никуда не пущу, пока всё не объяснишь.

Пришлось рассказать. И про Лукоморье, и про то, что места у нас сказочные. Значит, волшебные. И, если поискать, обязательно найдется такое средство, чтобы Барсик жил долго-долго или вообще всегда. Потому что в сказке всё всегда заканчивается хорошо.

Витька поправил очки:

— Да, такого бреда я ещё не слышал. Ну, допустим, это средство есть. Как ты его найдёшь?

— Есть подсказка.

— Подсказка? — оживился Витька. — Как в квесте? Ну-ка!

— Деревня наша — не просто Дорожки, а Неведомые. Понимаешь?

— Нет.

— Значит, идти нужно по неизвестным тропинкам! Неведомым! И тогда придёшь в сказку!

— Логично, — растерянно согласился Витька. — А где их найти?

— Надо перебраться через реку, где дуб. И оттуда идти теми тропинками, которые не знаешь.

Брат хмыкнул, покусал губу, почесал бровь. И встал:

— Я знаю, где в камышах спрятан плот. И давай сюда рюкзак.

Дуб был старый, с толстым бугристым стволом и ветками, свисавшими почти до земли.

— Куда теперь? — спросил Витька.

Я махнула рукой.

— Почему именно туда?

— Потому что по всем другим тропинкам я ходила. А куда эта ведёт, не знаю.

— Пошли.

Мы зашагали через поле к лесу. А там все тропинки оказались неведомыми. Мы шли наугад. Постепенно лес становился всё гуще, приходилось продираться через подлесок. Витька исцарапался, шипел, но молчал. Он-то оделся в шорты по колено и футболку. Мне даже жалко его стало.

Потом тропинки совсем кончились. И силы у нас кончились тоже. Мы упали в высокую траву.