Кир Булычев - Гость в кувшине

— Кому что нравится, — скромно ответила Алиса.

— Пускай они дадут мне все награды, которые этот фильм получит на международных и галактических фестивалях! — сказал джинн. — И еще пускай мне дадут этого самого Оскара. Он будет чистить мне лаковые туфли!

— И девушка Оксана нам не нужна?

— Какая еще Оксана? — удивился джинн. — Не знаю никакой Оксаны. Где режиссер? Мне не терпится начать сниматься в кино! Я покажу всему человечеству, какие добрые, интеллигентные и сообразительные бывают джинны.

И, подмигнув Алисе, джинн Мустафа зашагал в съемочный зал. Свой медный кувшин он держал под мышкой.

Вслед ему со страхом глядели консультанты и девушка Оксана.

С тех пор как джинн Мустафа стал сниматься в кино, в доме Селезневых наступил покой. Джинн возвращался со съемок поздно, уставший, хриплый, быстро проглатывал барашка или осетра, которого ему жарил домашний робот Поля, и тут же заваливался спать. Спал он в кувшине, так ему было спокойнее. Кувшин ставили в комнате робота, иначе никто бы не заснул, потому что из горлышка всю ночь вырывался богатырский храп. Роботу же было все равно — он выключал на ночь слух.

Утром, ожидая, когда за ним прилетит флаер, Мустафа завтракал и рассказывал Селезневым о том, что делал накануне. Искусство хорошо влияло на злобного джинна, с некоторыми коллегами он подружился, а девушка Оксана почти перестала его бояться.

Однажды Мустафа обмолвился, что, как только закончатся съемки, он улетит отдохнуть в свою древнюю Аравию, но обязательно вернется на Каннский фестиваль и на все остальные фестивали. И жить он будет в самом шикарном отеле, и ходить станет во фраке, потому что кинозвезды не живут в обыкновенных домах и не носят шаровар!

Так прошло недели две. Все уже привыкли к тому, что джинн трудится. И вдруг он утром объявил, что наступает последний съемочный день. Завтра — расставание. Он заплакал, и горючая слеза упала в манную кашу.

Все повздыхали и сказали, что не знают, как им теперь жить без Мустафы, но, честно говоря, никто особенно не расстроился. Мустафа был незваным джинном.

В тот день Мустафа, как всегда, улетел на студию. Алиса побежала на биостанцию, а остальные разошлись по своим делам.

Начиналось лето, у всех было много дел и планов.

Когда у Алисы выдалась свободная минутка, она позвонила на киностудию и позвала к видеофону Германа Шатрова.

— Здравствуй, Герман, — сказала она. — Мне Мустафа сказал, что вы кончаете съемки?

— Да, сегодня последний день, — ответил оператор. — Устали все смертельно, но очень надеемся, что получился эпохальный, нетленный фильм!

— А как наш джинн? Вы им довольны? Он ничего страшного не натворил?

— Как тебе сказать… были трудности! Но в целом мы довольны! Он создал запоминающийся образ чудовища. Зрители будут плакать и смеяться. Так что мы все тебе благодарны за помощь.

— Ты не знаешь, — спросила Алиса, — когда он сегодня вернется домой?

— А что?

— Мы с Полей хотели устроить Мустафе прощальный ужин.

— Одну минутку, — сказал Герман. — Тут как раз Мустафа идет! Мустафа, возьми трубочку!

На экране возникло лицо джинна. Лицо было задумчивым и очень важным.

— Ах, это ты, Алиса! — произнес джинн. — Я тебя с трудом узнал! У меня столько поклонниц, что я уж не знаю, что с ними делать. Целый гарем!

— Ты опять о женитьбе думаешь! — вздохнула Алиса. — Ну зачем тебе держать женщин в кувшине!

— Не вмешивайся в мою частную жизнь! — остановил Алису джинн. — И быстро говори, что тебе от меня нужно. А то через две минуты начинаются последние съемки, и мне некогда с тобой рассусоливать!

Алиса удержалась, чтобы не засмеяться, и сказала:

— Я только хотела спросить, когда тебя ждать домой? Мы с Полей собирались приготовить для тебя прощальный ужин.

— Не нужен мне ваш ужин, — отрезал джинн. — Оксаночка пригласила меня в ресторан, а оттуда я прямым ходом отправлюсь в машину времени. Так что обедайте без меня. Прощай!

И Мустафа бросил трубку.

Герман подхватил трубку и включил экран видеофона.

— Выражаю тебе сочувствие, — сказал он. — Но у джиннов свои понятия о вежливости. Боюсь, что этот господин уже вычеркнул тебя из памяти.

— Ну, что поделаешь…

Алиса улыбнулась, но, честно говоря, ей было неприятно. Все-таки почти месяц они заботились об этом злом волшебнике, кормили его, стирали его шаровары, выслушивали его глупости, его бесконечное хвастовство, а в благодарность… он уезжает, даже не попрощавшись.