У берегов кое-где стоял туман. Я увидел деревья — большие, лесные, тёмные.
Сделалось страшно. Плот показался маленьким, неустойчивым, а под ним — наверное, были уже метры глубины. Я вцепился руками в края брёвен и застыл так на несколько минут.
Немного придя в себя, я стал разглядывать берега и то, что находилось на них. Меня окружали места совершенно дикие — в самом воздухе, в воде, в звуках было растворено что-то такое, что убеждало меня — в этих краях нет и никогда не могло быть человека!
А потом я увидел впереди остров, услышал далеко разносившиеся весёлые вскрики и визги резвившейся на отмели ребятни.
Их было много, они носились по песку и ныряли с обрыва — словом, вели себя, как обычные дети у воды. Но я по-прежнему не замечал ни лодок, ни плотов, ни каких-либо признаков жилья.
— Эй! — крикнул я, махнув рукой. И задал довольно бестолковый вопрос: — Куда я плыву?!
Я понял, что сейчас надо мною будет помирать от хохота вся отмель... Но случилось другое. Они наперебой принялись обсуждать, куда течёт эта река, и куда меня может вынести... А трое или четверо бросились плыть мне наперерез, и скоро окружили плот, но взбираться на него не стали.
— А куда ты хочешь попасть? — спросил один мальчик, чуть постарше меня, переведя дух.
— За мною гналась какая-то дрянь, — сообщил я. — Я просто убегал от неё... Далеко отсюда до какого-нибудь села или пристани?
— Далеко, — откликнулся другой. — Хочешь — присоединяйся к нам, а вечером вернёшься. Домой.
Не знаю, что на меня нашло. Я посмотрел на реку, на берега и на остров. И спросил:
— А что там дальше, по реке?
Мне показалось, мальчишки смутились.
— Я не знаю.
— И я...
— Ты хочешь плыть? Подожди, мы спросим, наверняка кто-нибудь надумает с тобой...
Они подогнали плот к отмели. Малыши — лет шести-восьми — смотрели на меня и на плот, как будто я приплыл не на десятке связанных брёвен, а на каком-нибудь океанском гиганте-корабле.
— Это же плот Альда! — сказал кто-то позади меня. — Он их делает из деревьев тэлли!
Я обернулся и... обалдело опустил глаза. Ничего себе — девчонка здесь в одних плавках ходит, а я к такому совсем не привык. Уши у меня, наверно, как свёкла!
— Альд разозлится, что я взял плот? — пробормотал я.
— Он их нарочно оставляет. Так говорят.
Уйди! Ну, отойди же!
— Димка с тобой поплывёт, — крикнули мальчишки.
Уф!
Он сбегал, раскинув руки, по откосу, такому крутому, что мне опять захотелось зажмуриться. Он не купался со всеми, и был в футболке и в шортах. Когда он подбежал, я подумал, будто видел его уже где-то... Может, он приехал на каникулы из города?
— Привет! — заулыбался он.
— Ты с ума сошёл — так прыгать по обрывам!
Он удивлённо распахнул глаза. И взял меня за локоть.
— Ты... настоящий?! Ты здесь живёшь? Идём!
— Куда? — Он потащил меня от воды и от любопытных взглядов. Ребята провожали нас глазами, но не стали нам мешать.
— Мы попадаем сюда через сон, — сказал Димка. — Мы — не совсем настоящие. Полупризраки. Ну... не все догадываются, а те, кто догадались, не говорят другим, потому что им, может, хочется думать, будто они живут здесь всегда.
— Разве ты — призрак? — Я потрогал его плечо. Настоящее. Димка засмеялся.
— Я просто не знаю... правильного слова.
Я помолчал, осмысливая услышанное.
— А как ты понял, что я... не такой?
— Наверно, потому что ты испугался, когда я бежал. И потом... я уже видел тебя.
— Где?!
— Не помню. Ещё когда мне сказали, что какой-то странный мальчик хочет плыть вниз по реке, я будто... у меня появилось чувство, что так должно быть. Будто я ждал тебя. Будто мы договорились здесь встретиться.
Я подумал... я подумал сразу о многих вещах. И спросил:
— Ты знаешь, куда течёт эта река?
— Здесь никто не знает, — засмеялся Димка. — Как примета. Будто, кто много знает, скоро проснётся.
— Почему? Странная примета... Ребята же всегда любопытные. Во всех история они суют свой нос, куда только смогут им дотянуться.
— А здесь не так. Не знаю, почему. Может, оттого, что чем меньше мы знаем, тем легче нам удивляться и радоваться. А может, любознательность заставляет работать наши мозги, как наяву. Я слышал где-то, что всякие там законы физики разрушают сны. И наяву мы хотим всего, а можем мало. А во сне — нам можно всё, но только потому, что мы не всего хотим. Если мы станем желать больше, чем нужно, сон порвётся...
— Ты будто читаешь по книжке! — хмыкнул я.
— Я думаю, я это читал. Где-то... Ну, пошли?
Читать дальше