Владислав Крапивин: Алые перья стрел

— Какая разница!

— По-моему, она шпионка, — сказал Цыпа. Он был сердит больше всех: папаша его часто лупил за «неуды».

— Ну-у, Цыпа! — Виталька от удивления замотал чубом. — Ну, ты сказал! Она на шпионку похожа, как ты на отличника.

Цыпа молча поддернул длинные, сморщенные на коленях штаны и влез на учительский табурет.

— Дурак ты, а не звеньевой, — сказал он Витальке с высоты. И как с трибуны обратился к остальным: — Шпионы разве бывают похожи на шпионов? Их бы тогда сразу всех переловили. Шпионов как узнают? Потому что они вредят. А она разве не вредит? Вот она оставила нас после уроков, а Пашка в авиамодельный кружок опаздывает. Он, может, хочет истребителем стать, а как он станет, если ему не дают в кружок ходить?

Павлик Шагренев, который до сих пор не помышлял о профессии истребителя, подтянулся и стал поправлять под ремнем рубашку.

— А я?! — завопил Митька. — У меня в два часа стрелковая тренировка! Завтра соревнования! Мне на «Ворошиловского стрелка» сдавать!

Он стукнул кулаком по левому карману матроски, на который собирался привинтить значок.

— Во! Я же говорю! — воскликнул Цыпа и возмущенно завертел тонкой коричневой шеей.

Трах! В класс влетела Валька Голдина. Захлопнула дверь и вцепилась в ручку. Обернулась и свистящим шепотом сообщила:

— Гонятся!

Дверь задергали.

— Отпусти, — велел Сергей Иванов. — А сама иди сюда.

Дверь распахнулась. На пороге возник похожий на третьеклассника-отличника Талька Репин, председатель совета отряда пятого» «А». По определению Серёги Иванова — «маленький, а вредный».

— Ага! Вся компания! — ехидно сказал Репин. — Знает, куда бежать…

— Чего надо? — суховато спросил звеньевой Логинов.

— Вот ее надо. — Талька подбородком указал на Валентину. У него за спиной сопели два здоровых телохранителя.

— У нас сбор звена, — сказал Виталька.

— А у нас сбор отряда. Чего она со сбора отряда бегает?

— Сбор на тему «Об итогах четвертой четверти и о подготовке к успешной сдаче годовых экзаменов»… — нудным голосом продекламировал Павлик.

— Не твое дело, — сказал Репин.

— Не его, не его, — согласился Митька. — И не Валькино. Она в нашем звене. Значит, в нашем отряде! Пора бы понять!

— Как это в вашем? Она в нашем классе учится!

— Одно дело — класс, а другое — отряд! Она с нами в одном дворе живет! С малых лет, с самых детсадовских! Мы проголосовали, чтоб в нашем звене!

— А мы у Сэ Пэ Вэ спрашивали! Она говорит, что так нельзя!

— Сэ Пэ Вэ говорит?! — взревел Виталька. — А она у нас спрашивала? Она сама ничего не знает и даже не разбиралась!

«СПВ» — старшая пионервожатая — не была для Витальки авторитетом. Она пришла в школу месяц назад и, судя по всему, не собиралась задерживаться в своей должности.

А спор о Валентине был далеко не первый. Она еще осенью объявила, что хочет быть в звене с теми, с кем у нее «разные полезные дела, а не всякие проработки про успеваемость». «Полезные дела» у нее были с Митькой, Виталькой, Серёгой и прочей компанией. Пятый «А» запротестовал. Из принципа. А Виталь-кино звено дружно проголосовало «за».

— Она им нужна, чтоб процент успеваемости поднимать, — пустил шпильку Павлик Шагренев.

— Нам такой процент тоже не лишний, — сказал с табурета Цыпа.

— Завтра приди только в класс! — пообещал председатель пятого «А». — Поговорим…

— Я с тобой и сегодня могу поговорить. На улице, — сказала Валентина. Худая, длинная, темноволосая, сердитая, она выглядела сейчас грозно.

Противник удалился.

— Ух… — сказала Валька. — Ну хорошо, что вы тут. А то не знала, куда бежать… А почему не сказали, что сбор? — Она неласково взглянула на Витальку.

— Да какой сбор… Так сидим.

— Разговариваем, — объяснил Серёга Иванов. — Про баронессу Адель фон Неуд.

— A-а, после уроков оставила! И вы сидите? Ну и олухи!

— Вообще-то мне некогда. У меня тренировка, — сказал Митька…

Спать Митька лег пораньше. На всякий случай. И правильно. Отец, вернувшись из школы, спросил:

— Где этот пар-ршивец?

— Что случилось? — захлопотала мама. — Только, пожалуйста, не нервничай, иначе я ничего не пойму. Опять «неуд»?

— Мало того! Их, голубчиков, оставили заниматься после уроков. Адель Францевна тратит время, чтобы вытянуть этим балбесам приличные оценки, а эти… эти… Она идет в класс, а дверь заперта! Изнутри! Как потом выясняется, ножкой от табуретки. В классе — никого, окно открыто. Но мало и этого! На двери мелом написано: «Но пасаран!» Эти лодыри решили лень свою и безобразия прикрыть республиканскими лозунгами!