Владислав Крапивин - Бабочка на штанге

— Вот… Классно, да?

— Теперь тебя точно выгонят с уроков…

— Ну, мы же договорились! Я глотну пива, а ты…

— Сейчас кому-то отвесят третий в жизни подзатыльник.

— Ну, отвешивай, — вздохнул я. — Все равно я буду тебя крепко любить. Всю жизнь…

Мама вдруг подошла сзади, взяла меня за уши, покачала туда-сюда мою голову. Сказала мне в заросший затылок:

— Всю жизнь… Скоро вырастешь, уедешь в какие-нибудь дальние края и найдешь, кого любить крепче мамы…

— Крепче никогда не буду. Пусть хоть кто найдется… — шепотом пообещал я. Кажется, чересчур серьезно. Вдруг даже в горле щекотнуло…

Мама отпустила мои уши.

— Повяжись полотенцем, а то закапаешь соусом свой наряд…

На улице я сразу окунулся в горячий день. В солнце, в запахи нагретого асфальта, бензина и клейких тополиных листиков. И понял, что ни капельки не стесняюсь своего легонького наряда. Похоже, что встречные поглядывали на меня с одобрением: вот, мол, какая летняя птаха. Я видел в магазинных стеклах, что «птаха» похожа на цаплю, ну и пусть! Не на гусака ведь и не на пингвина!

Рюкзачок был почти пуст — лишь с тетрадкой и учебником географии, почти невесомый. Хотелось прыгать.

Лето было как подарок…

Дежурные на школьном крыльце одинаково вытянули шеи:

— Эй, ты куда такой…

— Сократитесь, — нагло сказал я. — Нам разрешили… — Увернулся от протянутых лап и нырнул в знакомые запахи вестибюля (столовая, гардероб с пыльной «сменкой», хлорка от швабры тети Кати…) А потом — скачками по лестнице…

Народ встретил меня со сдержанным одобрением:

— Во, еще одна тощая незагорелость…

— Мама Рита выпадет в осадок…

— Молоток…

— Всё, кранты. Завтра я тоже…

Мы ждали начала урока у кабинета географии, в коридоре. Чибис подошел, глянул улыбчиво. Спросил тихо, но прямо:

— Ты из-за меня так решил?

— В основном из-за лета, — уклончиво сказал я.

Чибис улыбнулся шире:

— А я думал… ты тоже пиво пил…

— Я хотел. Но чуть не заработал подзатыльник.

Чибис вдруг изогнулся, что-то вытащил из раздутого кармана перекошенных шортиков. Оказалось — красное яблоко.

— Вот… Это Белкина вдруг подошла и говорит: «Ты на меня не злись. На…»

Я сделал умное лицо.

— Наверно, решила не усиливать этот… мировой дисбаланс.

— Ага. Наверно…

Чибис поставил ногу на батарею и сильно ударил яблоком о торчащее колено (я даже ойкнул). Яблоко развалилось на аккуратные половинки.

— Держи…

— Спасибо… — И мы пошли досиживать последний урок.

Мама Рита ничего не сказала про мой костюм. Наверно, потому, что увидела меня уже не на уроке, а во «внеклассное время», перед экскурсией.

А Натка Белкина подошла и осторожно тронула галстук.

— Ой, Клим, это что? Есть такой отряд, да?

Я помнил про яблоко и ответил миролюбиво:

— Был. Память о прошлом лете…

— А-а… — ничего не поняла она. И никто не понимал, но и не спрашивали, даже Чибис. Он спросил на улице о другом, но это другое тоже имело отношение к прошлому лету:

— Японская книжка, о которой ты говорил… она у тебя сейчас есть?

— Есть. Только дома… Хочешь почитать?

— Если можно…

— Завтра принесу.

Выставка «Царство кукол» располагалась на центральной улице, в небольшом музее «Торговый дом купцов Лактионовых». Я и раньше бывал в этом доме, там довольно интересно: модели речных пароходов, граммофоны, старинная печатная машина из типографии газеты «Туренскiя вЋсти», проектор из кинотеатра столетней давности, географические карты девятнадцатого века. Одна комната — как настоящая купеческая лавка, даже продаются сувениры…

Куклы отношения к Лактионовым, конечно, не имели, но музею надо было как-то подрабатывать в кризисные времена, вот он и сдавал помещение для выставок всяким организациям. На этот раз — кукольному театру.

Надо сказать, я не пожалел, что пошел. Куклы там такие, что глаза разбегались. Не только те, что «играли» в нынешнем театре, но и всякие другие — из разного времени, из разных коллекций. И это была не просто выставка, а небольшое представление, специально для нас. Два молодых актера — девушка и парень в черных комбинезонах — объясняли, как движутся разные куклы: на нитках, на тростях, «перчаточные» (те, что надеваются на руку). Удивительно! Вот лежит на стуле простенькая игрушка из палочек и лоскутков, раскинула ручки-ножки, совсем неподвижная, нелепая такая. И вдруг… делается, как живая! Будто просыпается в ней душа…