Салли Альтшулер - Центр Мироздания

Сразу так много вопросов! Ну к чему они?! Тем более что в Замке… Что произошло с Марипосой, Хан Зеном и Лудо?

— Нет, все в… в порядке… — заикаясь, ответил мальчик. — Ничего не случилось. Я был в Сети… и время прошло незаметно.

— В Сети?

Она посмотрела на синюю коробочку и торчащий из нее телефонный провод.

— Но ты же спал?!

— Нет… да… Да, наверное, заснул. И Беата, кажется, уже ушла…

Он встал и собрал свои вещи. Голова немного кружилась. Мама Беатрисы озабоченно посмотрела на Аллана:

— Ты уверен, что с тобой все в порядке?

Мальчик кивнул и попытался улыбнуться. Мол, ничего не произошло, ему пора собираться в школу, хотя он теперь, конечно же, немного опоздает.

— Привет Беате, — сказал она.

Аллан кивнул:

— До свидания. Спасибо за телефон, — сказал он.

Мама Беатрисы задумчиво посмотрела мальчику вслед и направилась в спальню.

На улице Аллан не мог отыскать свой велосипед. Он долго ходил по двору кругами, нервно раздумывая, не украли ли его, и тут вспомнил, что колесо прохудилось и пришлось идти к Беатрисе пешком. Грохот пронесшегося мимо мотоцикла заставил его вздрогнуть, и он вновь вспомнил о Марипосе.

Аллан не пошел в школу. Он отправился домой.

— Ну вот и ты, — крикнула Рита в ту же секунду, как он вошел. — Где ты был всю ночь? Ты… ты… ты не оставил даже записки и не сказал…

— Я сказал, что ухожу к Беате, так?

Услышав это, мать начала психовать еще сильнее, чем тогда, когда интересовалась, где он пропадал всю ночь. Она нервно ходила по кухне взад-вперед и что-то бубнила, бубнила, бубнила… На столе стояла чашка с недопитым кофе, лежали сыр и надкушенный бутерброд. Из бутылки торчала увядшая оранжевая роза.

— Этого, во всяком случае, я не слышала, — наконец произнесла мама хоть что-то понятное. — Кроме того, я звонила ей тысячу раз, но телефон был постоянно занят. Он что, сломался? Скажи мне, Аллан, что ты там делал всю ночь?

Опять вопросы! Во всяком случае, он если и объяснит, то не теперь, что телефон Беаты был занят потому, что он все это время провел в Замке. А впрочем, ему стало почти все равно. Аллан почувствовал смертельную усталость.

— Это важное дело, — вяло ответил он. — Было необходимо…

— Необходимо? — закричала мама. — Вы когда-нибудь слышали, чтобы блоха лаяла?

Аллан замер. Блоха лаяла?! Почему она сказала эту поговорку именно сейчас?

— Ты не понимаешь, что я беспокоюсь? — истерично всхлипнула мама. — Ты… ты… понимаешь?

Она села к обеденному столу и уставилась на засыхающую розу. Потом уронила голову на ладони, и плечи ее задрожали. Аллан не был уверен, но, похоже, она и впрямь заплакала. В кухне повисла тишина. Странная, необъяснимая тишина…

— А папа где?

Разразились громкие рыдания.

— Я этого не выдержу… Я попросту не вынесу этого…

Больше всего сейчас Аллану хотелось убежать прочь, но он понимал, что так поступать не стоит. Случилось что-то из ряда вон выходящее. У мальчика схватило живот.

— Где папа? — повторил он вопрос.

Мама подняла голову и оторвала от рулона кусок бумажного полотенца. Промокнув им глаза, она глубоко вдохнула. На лице появились подтеки туши, отчего оно сразу постарело. Или Аллану так показалось?

— Он… Он не здесь. Он…

— А где? Когда придет?

Аллан заметил, как у него прямо на животе начал расти какой-то твердый комок. Мама пустыми глазами глядела в окно.

— Не знаю… Может, через несколько дней…

— Вы разведетесь?

Обходить острые углы бессмысленно. Он думал об этом каждый раз, когда слышал, как ссорились родители. А ссорились они постоянно.

Мама опять заплакала.

— Не знаю, — всхлипнула она. — Во всяком случае, на какое-то время нам необходимо расстаться.

— Где он?

Аллану казалось, что он стоит здесь, на кухне, рядом с самим собой и слушает разговор чужими ушами. Последний его собственный вопрос прозвучал на удивление равнодушно. Странно. Как будто речь шла о короткой командировке… А живот болел все сильнее и сильнее. Плечо тоже ныло, но по-другому.

— На даче, — ответила мама.

Аллан хотел дотронуться до ее руки, но не знал, как это сделать. Обхватить Марипосу за талию оказалось гораздо проще… Он стоял около мамы.

— Ну, с осенними каникулами, видимо, теперь ничего не получится, — сказал мальчик.

Мама покачала головой.

— Я не вынесу этого, — только прошептала она.

Мама встала и вышла в прихожую.

Аллан сел на ее стул. Боль в животе сменилась тошнотой. Он раньше всегда думал, что человек начинает сильно переживать, узнав подобную новость. Но мальчик ничего не ощущал. Только тошноту. Такую же, как тогда, когда он летел в Пустоту…