Салли Альтшулер - Центр Мироздания

В мастерской сильно пахло лаком, но Аллану нравился этот запах. На стенах висели столярные инструменты, по внешнему виду которых было ясно, что ими пользуются постоянно и уже довольно долгое время. Тут же стояли стеллажи с заготовками, болванками и шпоном разных сортов дерева — от светлой ели до черного эбенового. Бутылочки, баночки, скляночки, плошки… В стеклянном шкафу у задней стены на специальной подставке выстроился ряд великолепных гитар.

— Извините меня, что я не могу прервать работу, — сказал мастер. — Каждый слой лака должен наноситься только за один прием.

Он продолжал легкие движения толстой кистью. Аллан чуть отступил и с интересом наблюдал за работой.

— Вперед-назад, вперед-назад… пока этот слой не уляжется как надо. — Наконец мастер положил кисть на блюдце и приветливо улыбнулся Аллану: — Готово. Теперь лак должен сохнуть несколько дней, а потом можно укладывать новый слой.

Он пригладил мозолистой рукой волосы возле ушей.

— Шлипзль, к вашим услугам, — представился мастер.

Хан Зен снял шлем и сделал глубокий поклон:

— Сенши Ооотоко Исши Хан Зен.

Когда самурай выпрямлялся, то ткнул Аллана локтем в бок, что, должно быть, означало: «Назови себя правильно».

— Э… — помедлил Аллан с ответом, словно вспоминал свое ЗДЕШНЕЕ имя, — Албан, очень приятно.

— Добрый вечер, — улыбнулся Шлипзль.

Аллан не знал, что говорить дальше. Он зашел просто из любопытства. На покупку гитары денег у него не было. Да и есть ли здесь, в Замке, деньги?

— Э… Вы делаете эти гитары? — Мальчик буквально выдавил из себя столь «гениальную» фразу.

Хан Зен покраснел, выкатил глаза и начал вращать ими по сторонам.

— Что правда, то правда. Шлипзли делают лучшие гитары Замка на протяжении уже девяти поколений.

Он подошел к стеклянному шкафу и осторожно открыл его.

— То же самое говорят и другие мастера, но Шлипзль есть Шлипзль. Это известная марка, — сказал он с гордостью в голосе.

Мастер осторожно взял со стойки гитару, которая была несколько меньше других.

— Посмотрите на эту, — сказал он и протянул ее Аллану. Инструмент приятно лег в руку и оказался каким-то теплым, что ли. Через отверстие в деке виднелась бумажная этикетка: «Абрам Шлипзль. № 9307».

— Девять тысяч триста семь. Много, — восхитился Аллан. — Неужели это вы…

— Нет, нет, что вы?! Это весь род. Счет ведется от первого инструмента Шлипзля.

Аллан снова не знал, что говорить, поэтому начал оправдываться:

— Я… э… не умею играть… Я только хотел…

Сзади раздался глубокий вздох Хан Зена:

— Но он может научиться, да.

Шлипзль дружелюбно кивнул, открыл дверь рядом со шкафом и позвал какого-то Марипосу. Секунду спустя в мастерскую вошла девочка.

Сердце Аллана дрогнуло. Это она! Та девочка с косичками в мягкой широкополой шляпе.

— Марипоса может сыграть. Ты не откажешься, Марипоса?

«Это ее зовут Марипоса?.. Какое красивое имя», — подумал Аллан.

Девочка согласно кивнула. Марипоса мило улыбнулась, глаза ее засияли, и она, осторожно взяв гитару из рук Аллана, села на скамеечку и заиграла. По мастерской разлились чудесные звонкие переборы. Мальчик, спроси его, не смог бы ответить, любит ли он такую музыку, но казалось, что звуки плыли от гитары и оживали в спертом воздухе мастерской, будто мелодия родилась в эту самую минуту в этой самой комнате… и для них с этой удивительной девочкой. Аллан в восхищении замер и поймал себя на мысли, что сам вдруг безумно хочет так же перебирать струны. В мелодии было что-то до боли знакомое, но он никак не мог вспомнить. Господи, как великолепно она играет…

Хан Зен, казалось, тоже был очарован музыкой. Самурай стоял рядом, прикрыв глаза, на губах его играла легкая улыбка.

— Моя наследница. Десятое поколение, — гордо сказал Шлипзль. — Она играет виртуознее, чем я в свои лучшие годы.

— Великолепно, да.

— Надеюсь, что она будет делать и гитары так же хорошо, — добавил мастер строго.

Аллан слушал и не мог отвести от девочки взгляда. Что это за мелодия? Порой казалось, что гитаристка специально скрывает ее от мальчика за тонкой вязью великолепной импровизации, как виноградная лоза нежно обвивает дерево. Но музыка вдруг стихла, а Аллан так и не вспомнил…

— Ты замечательно играешь, — похвалил девочку Аллан.

— Спасибо, — улыбнулась Марипоса.

Ее голос был похож на расплавленный шоколад, такой же густой и сладкий.

Хан Зен искоса посмотрел на Аллана и надел шлем.