В. Гончаров - Приключения доктора Скальпеля и фабзавука Николки в мире малых величин - Микробиологическая шутка. Приключения в микромире. Том II

На третий день Николку посетил врач и сильно удивился при виде «завоеванных позиций»… Страниц сорок, самых трудных начальных страниц, Николка отхватал без всякой помощи…

— Да вы, батенька мой, — сказал Скальпель, — видать, не в шутку занялись «человеком»…

— Хороша шутка, — проворчал Николка, — я даже во сне вижу кишки да всякие там брыжейки…

Доктор заинтересовался настойчивым учеником и стал часто захаживать к нему, давая свои объяснения и помогая преодолевать трудные места. Николке это сначала не нравилось, ввиду его намерения — вполне самостоятельно разделаться с «дьявольской книжищей». Но так как врач, кроме «человека», знал еще много интересных вещей и умел просто и захватывающе рассказывать о них, — к концу недели Николка, Вано и Скальпель сделались большими друзьями.

Скоро с анатомией покончили. Николка принялся за физиологию; эта оказалась еще более «дьявольской» и, как нарочно, врач перестал ходить… Заболел, что ли, или надоело, — Николка не знал; но факт таков, что ему пришлось уже без всякой помощи справляться со второй половиной книги.

И уже физиология подходила к концу, а врача все еще не было. В результате мудреная книга все-таки была разбита по всем направлениям. Но и голова читателя сильно поплатилась… В ней стоял порядочный-таки сумбур…

Как раз в тот момент вернулся Вано из театра. Увидев друга в положении полной «развинченности» и сравнив его, по профессиональной привычке, с «динамой в ремонте», Вано вдохновился всклокоченными волосами, воспаленными глазами и горячечным румянцем приятеля. Плодом вдохновения явилось стихотворение. Пропев его над распластанным телом друга не меньше трех раз, Вано глубокомысленно заметил:

— Это пойдет в стенную газету… Хорошо написано…

И сел писать следующее. Он был в ударе, поэтому Николка, не успев заснуть, через пять минут принужден был выслушать новое творчество, уже на мотив «Ах вы, сени, мои сени»…

— Черт возьми, да ты спишь? — В вопросе Вано прозвучало задетое за живое авторское самолюбие. — Притворяешься, черт?

Но Николка не притворялся: под мелодичную песенку друга он, действительно, сладко заснул.

— Скот! — возмутился Вано, — а я-то мечу перед ним бисер!.. Ну, да ладно… Завтра в газете прочтешь заново…

Успокоив себя, Вано накинул пальто и через минуту храбро шагал в осенних сумерках по лужам, держа направление на светящееся окно редакции стенной газеты.

— Эй, граждане! Жив кто-нибудь?.. — Врач беспомощно шарил в прихожей по стенам.

— Надо проснуться, — думал Николка, но вместо этого выпустил через нос звонкое мурлыканье и продолжал нежиться в дремоте.

Скальпель, наконец, проник в комнату, сквозь сумрак увидал растянувшегося на койке, вернее, почувствовал жизнь, и в изумлении воскликнул:

— Вот так фунт! Люди добрые в клубе сидят, а он спать завалился!.. Милый человек, да ведь еще куры на насест не сели!.. Как же это так, а?

Даниленко открыл глаза, виновато заулыбался, но встать — не встал, а лишь сонно пробормотал:

— Это все физиология! Я б так не заснул… Трудная, черт!..

— A-а, вы физиологией занимались!.. Великолепно… Так-так-так…

Врач нащупал на стене выключатель и зажег свет.

— Так вы физиологией занимались? Очень хорошо. Кстати, я вам один физиологический опыт покажу… Ничего, ничего, лежите!.. Дайте-ка только руку… Вот так!..

Д-р Скальпель сел на стул рядом с койкой, взял Николку за руку и, остро глядя ему в глаза, сказал:

— Смотрите на меня прямо и ничего не бойтесь…

Даниленко недоверчиво улыбался. «Фокус, что ли»? — хотел сказать и вдруг с ужасом заметил, что врач начал быстро уменьшаться в размерах, таял как льдинка под лучами солнца.

— В чем дело?!.. — вскочил Николка на койке и отметил с еще большим ужасом, что и он сам подвергся тому же процессу: его ноги перестали доставать пол…

Скальпель смеялся:

— Говорю вам, не бойтесь! Это только — простой физиологический опыт… — Сам он уже сидел на стуле с ногами, был ростом с 5-летнего ребенка и говорил тонким-тонким голосом. Однако, Николка слышал его великолепно, и многое другое стал слышать, чего раньше совсем не знал: под полом с оглушительным писком ворочались мыши, мухи, летая в воздухе, отчаянно громко жужжали; шум улицы претворился в невозможный гам, будто там случилось что-то необыкновенное…