Александр Охотин - Вовка – брат волшебника

Так вот, когда тот папу увидел, сразу отвернулся, чтобы он его лица не видел. А что толку — папа его уже узнал. Ну вот, когда преступник понял, что его узнали, они Гелиного отца и схватили. А потом пришли за мамой, бабушкой и дедушкой, и… за Гелей. Всех схватили, а Геля убежать сумела. Теперь ее ищут. Она видела расклеенные по городу объявления о поиске опасной преступницы.

Вот такие дела. Оказывается, и мой портрет на стенах, столбах и заборах красуется — это мне Геля сказала. Ну, а я рассказал ей, как со мной все случилось. Я думал, она не поверит, особенно про то, как я летал, но она поверила.

Мы еще какое-то время сидели на корточках, прислушиваясь, что делается за забором стадиона. В общем, снаружи было тихо. Похоже, патруль не догадался искать нас на стадионе. Я и говорю:

— Там, наверное, никого нет. Давай посмотрим?

А Геля:

— Вдруг они нас там караулят? Мы выйдем — нас и поймают.

— А что, — спрашиваю, — вечно, что ли, нам тут сидеть? Давай выглянем осторожно. Если никого нет, тогда вылезем.

— Ну, давай, — говорит.

Никто нас не караулил. Мы пролезли в ту же дыру в заборе и оказались на улице. Солнце было уже у самого горизонта. Надо было торопиться. Хотя, что толку? Торопись, не торопись, а в то отделение милиции, ну, где мои папа и мама, все равно только ночью попасть получится. А надо еще и Гелину родню выручать — знать бы как. А еще эти патрули, да и «доброжелатели», которые наши фотки видели, с удовольствием донесут. Я так Геле и сказал, а она говорит:

— Давай переоденемся. Ты мою куртку оденешь, а я твою джинсовую. Я твою бейсболку одену и волосы под нее спрячу. Тогда все будут думать, что я мальчишка. А ты еще и мою шапку оденешь. Тогда ты будешь на девочку похож, и нас не узнают.

— Ты что, — говорю, — на меня твоя куртка не влезет.

— А ты попробуй.

В общем, я попробовал. Ее болоньевая куртка на меня еле влезла, затрещала по шву даже. Хотя, все равно, какая разница, если мы только куртками махнуться и успели. Короче повязали нас те самые слуги Тьмы. Не заметили мы патруль, вот и попались.

Ведут, значит, нас. Нет, даже не ведут, а тащат, прямо во двор серого бусыгинского. Там во дворе домик такой двухэтажный есть. На двери уже табличка приделана: «Спецподразделение „Пегас“». И когда только успели это повесить. Вот в тот домик нас и тащили. Неожиданно раздался выстрел. Смотрю, Геля бежит к арке. Еще секунда — и она уже со двора выбежала. А тот, который ее тащил, за руку держится, а из руки кровища хлещет. «Вот, — думаю, — молодец. Даром, что девчонка. Пистолет-то в моей куртке был, которую она одела.»

В общем, их двое было, которые нас схватили. Один за простреленную руку держится, и орет другому, который меня держит:

— Лови ее, скорее! Совсем убежит!

А другой:

— А этого щенка кто пасти будет? Ты, что ли? Пошли, давай. Только генералу не говори, что, ты, придурок, ее упустил. Если узнает, он сам тебя прибьет, и меня за компанию. В общем, скажем, что не видели мы ее.

— А щенок проболтается?

— Не проболтается. Генерал его сразу замочит. Ему незачем с этим делом тянуть.

Но сразу генерал «мочить» меня не стал. Он решил это «удовольствие» на потом отложить. Привели меня в комнату на втором этаже, где их главный сидел. Я его сразу узнал — это его по телеку показывали. Этот главный и говорит:

— Молодцы, черти! Осталось еще ту соплячку поймать. Я их обоих сразу же и замочу.

— А чего ждать? — говорит тот, что меня привел. — Давайте, господин генерал, я его прямо сейчас пристрелю.

— Он мой! — заорал «господин генерал». — Я его сам мочить буду, на глазах его родичей! Ты же знаешь, что я это дело обожаю! Свяжись, лучше, с капитаном из Приокского райотдела. Пусть сюда Рябининых доставят. А вам разрешаю присутствовать на казни.

— Слушаюсь, генерал! — и он вышел.

Это был конец. Я ничего уже не мог поделать. Я не мог спастись сам, не мог спасти родителей. Был бы у меня тот пистолет, который дал мне Тимка. Но он остался у Гели. Я понял, что скоро привезут моих папу и маму, и нас убьют, причем меня первым. А этот гад говорит:

— Что, щенок, не сумел сбежать? Рассказать, как я тебя убивать буду?

А мне-то уже все равно. Я понял, что все равно убьют. Ну и сказал я ему все, что о нем и других слугах Тьмы думаю. Ну, он и взбесился. Я думал, он меня прямо сейчас замочит. А что, это даже лучше. Прямо сейчас, зато сразу. А то еще потом мучить станет. Нет, лучше сразу.

Так бы и вышло, только вот, когда он на меня бросился, со стороны двери прогремели два выстрела. Генерал грохнулся на пол. Пули ему в ноги попали, в обе.