Зоман Чейнани - Школа Добра и Зла

О, да, она будет на этой Арене.

Потому что Сэдер был прав.

Эта сказка никогда не была сказкой Софи.

Она была её сказкой.

— Значит, никаких нападений на самом деле не было? — спросила профессор Анемон, потягивая дымящийся сидр.

Стоящая возле окна своего кабинета, профессор Дови смотрела на башню Школьного директора, утопающую в красных лучах закатного солнца.

— Профессор Эспада сказал, что мальчики ничего не нашли. Тем временем, Тедрос провел половину ночи безуспешно прочесывали сад. Возможно, это была такая тактика у Софи. Лишить наших лучших участников сна.

— Девочки тоже едва ли спали, — сказала профессор Анемон, вытирая сидр со своего лебедя на ночной сорочке из верблюжьей шерсти. — Остается надеяться, что они достойно будут выглядеть, когда им будут делать предложения.

— От чего он так боится, что нас увидят? — спросила профессор Дови, не сводя глаз с башни. — Какой смысл нам готовить учеников для этих испытаний, если мы не можем быть там, с ними?

— Потому что нас не будет с ними в Бескрайнем лесу, Кларисса.

Профессор Дови отвернулась к окну.

— Вот, почему он запрещает нам вмешиваться, — сказала профессор Анемон. — Неважно, насколько жестоки дети по отношению друг к другу, ничто не может подготовить их к той жестокости, которая их может встретить в сказке.

Профессор с мгновение хранила молчание.

— Ты должна идти, дорогая, — сказала она наконец.

Профессор проследила за её взглядом к закату и подпрыгнула.

— Во имя Добра! Да, ты так застряла бы со мной на всю ночь! Спасибо за сидр.

Она пошла к двери.

— Эмма.

Профессор Анемон посмотрела себе через плечо.

— Она меня пугает, — призналась профессор Дови. — Та девочка.

— Кларисса, твои ученики готовы.

Профессору Дови удалось улыбнуться и кивнуть.

— Довольно скоро мы услышим их победное ликование, не так ли?

Эмма послала ей воздушный поцелуй и закрыла за собой дверь.

Профессор Дови наблюдала за солнцем, которое уже душило горизонт и когда небо потемнело, она услышала у себя за спиной резкий щелчок. Она немедленно подошла к двери и дернула её — затем она попробовала отпереть её своей палочкой, выстрелила в неё пальцем… Но дверь была крепко-накрепко заперта более сильным волшебством, чем тем, что обладала она.

Её лицо, исказившиеся от нервного напряжения, медленно расслабилось.

— Они будут в безопасности, — пропела она, устало бредя в свою спальню. — Они всегда в безопасности.

В восемь вечера, когда до Бала оставалась всего ночь, ученики вошли в Театр Сказок, чтобы увидеть, что он был весь зачарован по этому случаю. Над каждой из сторон плавали по канделябру в виде лебедей с десятью свечами каждый, горящие белым светом над Добром и сине-черным над Злом. Между ними зависла стальная Корона Арены, сверкающая в свете пламени с семью длинными, резкими шпилями, ожидая победителя вечера.

Первыми прибыли Счастливицы, разодетые в вечерние платья и нервозные улыбки в ожидании приглашения на Бал. Когда они вошли через западные двери, размахивая флажками с белыми лебедями и баннерами с лозунгами «КОМАНДА ДОБРА!», стеклянные цветы опыляли их ароматом и хрустальные фризы ожили.

— Приветствуем, красно-девиц, чей талант поможет победить нам на Арене? — пропыхтел хрустальный принц, сражаясь с драконом, извергающего обжигающий дым.

— Я слышала дитя по имени Софи очень грозна. Вы сможете её одолеть? — встряла хрустальная принцесса рядом с ним, сидящая за сверкающей прялкой.

— Я не попала в команду, — призналась Кико.

— Все будет тот, кто останется последним, сказал принц, нанося удар дракону.

Через восточные ворота с ревом протолкнулись Несчастливцы, размахивая коряво сделанными плакатами с кривой надписью «КОМАНДА ЗЛА!», в то время как Хорт размахивал флагом с черным лебедем так истово, что сломал сталактиты, свисающие с потолка, вынуждая тем самым Несчастливцев броситься в рассыпную в поисках укрытия. Когда Хорт рванул к своему месту, то оглядел обожженные стены, искаженные тенями чудовищ, пожирающих крестьян и ведьм, жарящих детей. Неподалеку от лавочки ожили гравюры с вопящими принцами, которых режут злодеи, забрызгивая все вокруг черной кровью.

— Кто все это сделал? — Он выпучил глаза, когда его забрызгало этой черной дрянью.

— Школьный директор, — сказал Раван, затыкая уши, чтобы не слышать воплей. — Не удивительно, что он не пускает сюда учителей.

Тем временем, когда прибыли последние Несчастливицы и Счастливцы, загнанные волками и феями, они тоже почувствовали нервную дрожь в отсутствии взрослых. Только Тедрос выглядел спокойным. Он прохромал последним, в своих кремово-белых бриджах, на груди в пройме рубашки между кружевами красовалась рана, лицо исполосовано сердитыми царапинами. Он осмотрел места Счастливцев в поисках кого-то, а потом с выражением разочарования на лице, сел на свое место.