Ясмина Реза - Бог войны [=Бог резни]

Мишель. Глоток рома — и вот оно, истинное лицо. Что сделалось с этой милой, доброжелательной, учтивой женщиной?

Вероника. А, я говорила! Говорила я тебе?!

Ален. Что ты ему говорила?

Вероника. Что она фальшивая дрянь, вот что. Что эта женщина насквозь фальшива, вот что. Тысяча извинений.

Ален. Когда ты ему это говорила?

Вероника. Пока вы были в ванной.

Ален. Ты так говорила о человеке, которого видела четверть часа?

Вероника. У меня чутье на такие вещи, с первого взгляда.

Мишель. Это правда.

Вероника. Это как инстинкт.

Ален. А фальшива — это в каком смысле? Что ты в это вкладываешь?

Аннет. Я не хочу больше этого слышать! Почему ты заставляешь меня снова погружаться во все это, Ален?!

Ален. Успокойся, Тотоша.

Вероника. Она двуличная, вот что я имею в виду. Корчит святошу, но это же все фасад. Ей не больше дела до правды, чем вам. А внутри — тот же целлулоид.

Мишель. Это точно.

Ален. Да, точно.

Вероника. Как?! Вы сами признаете, что…

Мишель. Да их вообще ничто не скребет! С самого начала ничего не скребло! Ни его, ни ее, ты была права!

Ален. И ты был прав, да, умник? (К Аннете). Погоди, любимая, я просто хочу им объяснить. Вдумайся, Мишель, что именно тебя скребет и что вообще значит это скребаное слово. Когда ты хочешь предстать в ужасном свете, это получается куда убедительней, чем когда ты пытаешься выглядеть скрёбнутым. Правду сказать, в этой комнате вообще никого ничто не скребет. Кроме Вероники, которая, отдадим ей должное, честно доскрёбывает себя и других.

Вероника. Не надо, не надо отдавать мне должное!

Аннет. А меня скребет! Меня очень скребет!

Ален. Нас скребут только наши собственные чувства, дорогая, и это нормально, дорогая, ты же не мать Тереза, а я тем более! (Веронике). Я тут, знаете, видел по телевизору вашу Джейн Фонду, так должен вам признаться, что никогда я не был так близок к вступлению в ку-клукс-клан…

Вероника. С какой стати она моя? При чем здесь вообще Джейн Фонда?!

Ален. Да ладно, одна шайка. Вы с ней принадлежите к одному типу женщин, озабоченных, социально активных, решающих проблемы, скребанутых на всю голову — но поверьте, это совершенно не то, что мы ценим в женщине. Поймите, мы любим женщину за нежность, чувственность, дикость, за гормоны, черт возьми! Баба, двинутая на проблемах своей тонкой души, озабоченная судьбами мира, вгоняет мужчину в депрессию, даже вашего Мишеля, посмотрите на него, ведь он в постоянной депрессии…

Мишель. За меня-то не говори.

Вероника. Да какого хрена ты лезешь со своим мнением о женщинах? Кто тебя спрашивал? Кто ты такой, чтобы твое мнение о женщинах кого-то заботило?!

Ален. Орет, как резаная свинья.

Вероника. А она не орала? Не орала?! Когда распиналась тут, как правильно сделал ее мальчик, побив нашего сына?!

Аннет. Да, он правильно, правильно сделал! По крайней мере, он растет мужчиной, а не сопливым маленьким кляузником!

Вероника. Твой сын стукач, это еще хуже!

Аннет. Идем, Ален! Что мы делаем на этой помойке, в этом гадюшнике?! (Порывается уйти, возвращается и расшвыривает тюльпаны по всей комнате). Вот они, твои паршивые тюльпаны, вот что я думаю про вас и ваши идиотские цветы! Ха-ха-ха! (Истерически рыдает). Это худший день в моей жизни!

Долгая пауза.

Мишель собирает цветы, поднимает с ковра небольшой очешник.

Мишель (Аннете). Ваши?

Аннет. Мои.

Мишель (открывает футляр). Не разбились?

Аннет. Нет.

Пауза.

Мишель. Знаете, как я всегда говорю… (Ален собирает детали телефона). Да брось…

Ален. Нет, нет…

Звонит городской телефон. Вероника, выждав немного, снимает трубку.

Вероника. Да, солнышко… Хорошо… Слушай, может, ты сделаешь уроки у Аннабеллы? Нет, солнышко, не нашли. Да, я прошла всю дорогу до магазина и обратно. Но знаешь, солнышко, Зубастик такой сильный… Они очень выносливые зверьки, мне кажется, ты должна верить в него! Неужели ты думаешь, что ему нравилось в клетке? Папа очень грустит, он совсем не хотел обидеть тебя! Ну конечно, простишь. Конечно, ты опять будешь с ним разговаривать. Солнышко, мы и так сейчас слишком беспокоимся из-за твоего брата. Нет, конечно, не умрет с голоду! Он будет есть корешки, листики, орешки… желуди, каштаны… Конечно, он же лучше знает, чего ему хочется. Всякие червячки, личинки, веточки… Они же всеядные. Ждем тебя, солнышко.