Поппи Брайт - Ты мерзок в эту ночь? (ЛП)

Калиостро увидел в картах и гадательной чаше другого европейского тирана, человека, рядом с которым Муссолини показался лишь раскрашенным жестяным солдатиком. Муссолини сподвигала исключительно власть, и это было достаточно плохо — но та, другая тварь оказалась бездонным колодцем, полным ненависти. Выпади ему шанс, и он пропитал бы своей отравой все сущее. Миллионы умирали бы, как насекомые, и мир задохнулся бы под их мертвыми телами. Отражение в гадательной воде показало чудовищные заводы, выстроенные специально для сожжения трупов, печи, жар которых превращал кости в пепел, черные дымовые трубы, отрыгивающие жирный дым в закопченные рыжие небеса.

Калиостро пока еще не установил точную личность этого тирана, но полагал, что человек родится в Австрии и будет править Германией. Еще две достойные причины для смерти эрцгерцога: Франц Фердинанд стал бы этому человеку влиятельным союзником.

Калиостро не думал, что сможет предотвратить весь вред, которым грозит появление этого тирана. Он не предвидел его вовремя — был занят другим. Так всегда оказывалось, когда человек желал спасти мир: он никогда не знал, куда перво-наперво обратить взор, не говоря уж о том, с чего начинать.

И все же он верил, что сможет помешать тирану захватить мировое господство, и верил, что Муссолини послужит ему ключом. Члены Ордера в Италии готовили его в Премьер-Министры. Титул распахнул бы для него все двери в Европе. Если бы им удалось устроить союз Муссолини с тираном, возможно, они могли бы также заручиться тем, что Муссолини каким-нибудь образом обеспечит падение тирана.

Калиостро покончил со своим простым ужином, собрал квитанции за день и выключил свет. В полутьме он ощупью добрался до маленького жилого помещения в глубине магазина, где просидел за чтением таинственных томов и написанием длинных писем витиеватым почерком почти до рассвета. За прошедшее столетие он научился процветать, тратя на сон очень мало времени.

Д'Антонио сидел в кровати, опершись спиной на деревянную спинку, вытянув поверх пропитанного потом покрывала голые ноги, пристроив бутылку между бедер. Эрцгерцог показался у раковины. Д'Антонио подскочил, пролил вино на покрывало и выругался.

— Хочешь, чтобы я заляпывал что-нибудь каждый раз, как ты являешься?

— Вам не следует меня бояться.

— Нет, конечно же, ты просто хочешь, чтобы я кого-нибудь по твоей просьбе убил. Чего же тут бояться?

— Нечего, сэр. Вам следует бояться процветания мира под правлением Калиостро и его Ордера.

— Снова этот парень. Нашел его, кстати?

— Нам известно, что он переехал в Новый Орлеан до 1910 года. Мы знаем, что он скрывается под личиной итальянского бакалейщика. Но он так ловко замел следы, что мы не можем точно установить его личность. У нас есть список кандидатов.

— Здорово, — кивнул Д'Антонио, притворяясь, что задумался. — Так что же, ты их всех перебьешь, или как?

— Я никого не могу убить, сэр. Я даже платка поднять не могу. Поэтому я нуждаюсь в вашей помощи.

— Мне казалось, я тебе уже ответил, герцог. Мои услуги недоступны. А теперь, будь добр, проваливай.

— Я боялся это услышать. Вы не передумаете?

— И не надейся.

— Что ж, ладно.

Д'Антонио ожидал, что призрак растворится, как в прошлый раз. Вместо этого Франц Фердинанд словно начал распадаться на части у него на глазах. Лицо сделалось размытым, пальцы удлинились в завихрения дыма; в конце концов на месте эрцгерцога остался лишь мерцающий газовый силуэт.

Когда Д'Антонио вдохнул, они все набросились на него.

Он почувствовал, как клейкие волокна проскальзывают ему в нос, в рот, во влажные щели его глазниц. Они наполнили его легкие, желудок — он ощутил, как тонкие усики исследуют его кишки. Его накрыл мощный прилив тошноты. Казалось, его заживо пожирают могильные черви. Разум призрака накрывал его собственный, заливал его, как чернильная клякса белый лист.

— Я предлагал вам действовать по собственной воле, — сказал Франц Фердинанд. — Поскольку вы отказались, у меня нет выбора, кроме как вам подсобить.

Джозеф Маджо проснулся от звуков, с которыми захлебывалась кровью его жена. Мощная кровавая струя плеснула ему на лицо. У кровати стояла высокая фигура, подняв руку с орудием смерти. Маджо узнал в нем топор для рубки дров с собственного заднего двора, сверкающий от свежей крови. Он обрушился снова, раздался хруст, будто тесак вошел в говяжий хребет, и его жена затихла.

Маджо с трудом сел, пока убийца приближался к нему, обходя кровать. Он не узнавал мужчину. На секунду их глаза встретились, и Маджо подумал: «Этот человек уже мертв».