Стиг Ларссон - Девушка, которая застряла в паутине

— Значит, хорошая новость состоит в том, что ранили тебя, а не мальчика, — сказал Якоб.

— Что-то вроде того, — ответила она.

— Отвезти тебя в Каролинскую больницу?

— Нет.

Лисбет обнаружила как входное, так и выходное отверстия. Пуля, очевидно, попала в плечо спереди и прошла насквозь. Кровотечение было очень сильным, и боль отдавала повсюду, вплоть до висков. Но никакие артерии не перебиты — тогда дело обстояло бы хуже. По крайней мере, Лисбет на это надеялась… Она снова оглянулась назад. У убийцы, скорее всего, поблизости имелась машина для бегства. Но за ними, похоже, никто не гонится. Вроде бы они рванули с места достаточно быстро…

Саландер поспешно посмотрела на мальчика — на Августа. Тот сидел, скрестив руки на груди, и раскачивался верхней половиной тела взад и вперед. Лисбет поняла: надо срочно что-то предпринять. Она стряхнула осколки стекла с волос и ног мальчика, и Август на мгновение успокоился. Однако Саландер не была уверена в том, что это хороший знак: взгляд мальчика казался слишком застывшим и пустым. Она откинула голову назад, пытаясь сделать вид, будто держит ситуацию под контролем. Получалось у нее, вероятно, не слишком хорошо. Она ощущала дурноту и головокружение, а обмотанная вокруг раны футболка уже стала кроваво-красной. Неужели она теряет сознание? Лисбет испугалась и поэтому попыталась быстро составить что-то вроде плана. Одно ей было ясно сразу: полиция — это не выход. Полиция привела мальчика прямо в руки к преступнику и, похоже, вообще не владеет ситуацией. Но что же ей делать?

Ехать дальше на этой машине, скорее всего, нельзя. Ее видели на месте преступления, и разбитым стеклом она будет привлекать внимание народа. Лисбет подумала, что надо бы попросить парня отвезти ее домой, на Фискаргатан, чтобы она могла взять свою машину «БМВ», записанную на ее второе имя — на Ирене Нессер. Но в состоянии ли она вести машину?

Чувствовала Лисбет себя отвратительно.

— Поезжай на мост Вестербрун! — скомандовала она.

— О’кей, о’кей, — отозвался парень с водительского места.

— У тебя есть что-нибудь выпить?

— У меня есть бутылка виски, которую я собирался подарить дяде.

— Давай.

Получив бутылку «Грантс», она с великим трудом открыла ее, сорвала временную повязку, полила виски рану, потом сделала один, два, три основательных глотка и, уже собираясь предложить немного Августу, сообразила, что это плохая идея. Дети виски не пьют. Даже пребывающие в шоке. Неужели у нее начинают путаться мысли?

— Тебе придется снять рубашку, — заявила она парню за рулем.

— Что?

— Мне нужно перевязать плечо чем-нибудь еще.

— О’кей, но…

— Никаких возражений.

— Если я должен вам помогать, мне надо хотя бы знать, почему в вас стреляли. Вы преступники?

— Я пытаюсь защитить этого мальчика, только и всего. За ним охотится несколько скотов.

— Почему?

— Это тебя не касается.

— Значит, он не твой сын?

— Я его не знаю.

— Почему же тогда ты ему помогаешь?

Лисбет засомневалась.

— У нас общие враги, — сказала она.

Тогда парень начал нехотя и с трудом стягивать с себя джемпер с V-образным вырезом, управляя машиной левой рукой. Потом он расстегнул рубашку, стащил ее с себя и протянул Лисбет, которая принялась тщательно обматывать ее вокруг плеча, посматривая на Августа. Тот сидел на удивление неподвижно и с застывшим взглядом смотрел на свои худенькие ноги.

Лисбет опять задумалась над тем, куда бы ей податься. Конечно, они могли бы спрятаться у нее дома, на Фискаргатан. Кроме Микаэля Блумквиста, этого адреса никто не знает, и его невозможно отследить по ее имени в каких-нибудь официальных регистрах. Но рисковать она не хотела. Прошли те времена, когда она была рисковой дурочкой, да и нынешний враг явно ловко умеет добывать информацию.

К тому же вполне вероятно, что кто-нибудь узнал ее на Свеавэген, и полиция уже переворачивает все вверх дном, чтобы ее выследить. Ей необходимо новое укрытие, не связанное ни с одним из ее имен, и поэтому ей нужна помощь. Но кто может помочь? Хольгер?

Ее бывший опекун Хольгер Пальмгрен почти полностью оправился от инсульта и теперь жил в двухкомнатной квартире на площади Лильехольмсторгет. Он был единственным, кто ее действительно хорошо знал. Он проявил бы неколебимую преданность и сделал бы все, что в его силах, чтобы помочь ей. Но в то же время Хольгер стар и боязлив, и ей не хотелось впутывать его в такое дело без крайней необходимости.