Филип Фармер - Образ зверя

Он не стал останавливать Сибил, когда она начала целовать его живот, хотя знал, чем все это должно закончиться. Он не реагировал, когда она наклонилась, чтобы охватить его пенис ртом. Но когда ее язык коснулся головки, он мягко отстранил ее и сказал — нет.

Она удивленно посмотрела на него:

— Почему?

— Я не хочу описывать детали смерти Колбена.

— Ты становишься деликатным.

Сев на постели, она, насупившись, посмотрела на Чайлда.

— Ты что-то подцепил?

— Господи Боже! — сказал он, тоже садясь. — Неужели ты думаешь, что я мог прийти к тебе, подцепив сифилис или триппер? Что за вопрос, за кого ты меня принимаешь?

— Но что я сделала не так?

— В обычных обстоятельствах — ничего. Просто у меня такое появилось чувство, будто по моему петушку пошли мурашки, когда ты… Разреши, я тебе объясню.

— Я прошу больше не использовать этот жаргон.

— Хорошо. Я тебе все расскажу.

Она слушала с широко открытыми глазами. Чайлду был виден ее набухший сосок, который совсем не уменьшался, скорее наоборот, даже немного увеличился. Ее глаза блестели, и, хотя на лице проступало выражение ужаса, она улыбалась.

— Я думаю, ты бы с удовольствием проделала со мной то же самое, что сделали с Колбеном!

— В который раз ты несешь сущую чушь. Неужели ты так меня боишься, что даже не можешь стать потверже?

— Ты имеешь в виду эрекцию, ведь так? Если ты не в силах понять, почему мой пенис от страха съеживается и пытается заползти в живот, значит, ты вообще ничего не понимаешь в мужчинах.

— Да ладно, я тебя не укушу, — сказала она.

И, взяв пенис в руку, наклонилась над ним с широко открытым ртом; при этом она широко улыбалась, демонстрируя все свои зубы.

— Прекрати, — сказал он, отшатываясь.

— Да я просто шучу, не волнуйся, — сказала она. Она подтянулась, схватившись за изголовье кровати, и принялась целовать его в губы. Она глубоко просунула свой язык ему в рот, так что Чайлд поперхнулся. Он отпрянул.

— Перестань! Что ты делаешь? Я так задохнусь!

В ответ женщина подобралась, сидя на постели, и зашипела на Чайлда как кошка:

— Ах, ты не можешь дышать! А как ты думаешь, дышу я, когда ты всовываешь эту большую штуковину мне в горло? Что, тебе не нравится?

— Сам не знаю, что со мной, — сказал Чайлд, тоже садясь — Давай еще покурим травки. Может быть, все встанет на свои места.

— Так ты не можешь любить меня без этого?

Он попытался взять ее руку в свои, но она вырвалась.

— Ну как ты не понимаешь, эти стальные зубы! Кровь! Окровавленные куски мяса! О Боже милосердный!

— Мне жаль Колбена, но какое он имеет отношение к нам? Ты никогда его не любил, ведь ты же и сам собирался от него избавиться. Меня от него так просто тошнило…

Сибил поднялась, накинула и запахнула кимоно, зажгла сигарету и снова закашлялась. Создавалось впечатление, будто в ее легких полно воды.

Чайлд тут же озлился. Он уже открыл рот, чтобы высказаться. Он еще не знал, что скажет, но, несомненно, это будет что-нибудь оскорбительное. Его остановил запах мускуса, исходящий от Сибил. Она была прекрасно сложена. Волосы внизу живота были иссиня-черными и мягкими, как мех морского котика. Ее влагалище могло сжимать его член, как будто там внутри у нее находилась третья рука. Затем он вспомнил фильм: что-то пытается вырваться из влагалища женщины, и токи крови, пульсирующей в его члене, немедленно застыли, а затем отхлынули куда-то прочь, назад в тело.

Сибил, угрюмо наблюдавшая, как тает его эрекция, произнесла сквозь зубы:

— Ну а теперь что, а?

— Сибил, ты здесь ни при чем. Дело во мне, я слишком издерган.

Она вдохнула в себя сигаретный дым, пытаясь справиться с кашлем.

— Ты всегда думал о своей работе, даже дома. Ничего удивительного, что наша совместная жизнь превратилась в ад.

Она была не права. Обычно они оскорбляли друг друга без всякой причины, и он до сих пор не понимал, что было истинной подоплекой ссор. Сейчас спорить было тем более не о чем. С него хватит.

Он сел на кровати, свесив ноги, затем рывком встал и пошел к стулу, где была сложена его одежда.

— Что ты делаешь?

— Твои мозги, судя по всему, совсем пропитались смогом. Это же очевидно — я одеваюсь. А затем — что, не так уж сложно предсказать — я уйду.

Он сдержался и не добавил — навсегда. Это бы прозвучало по-детски. Хотя и вполне могло оказаться правдой.

Сибил с минуту помолчала. Бывшая жена Чайлда сидела, покачиваясь, с закрытыми глазами. Затем она встала, резко повернулась и ушла в соседнюю комнату Через несколько минут, уже полностью одетый, Чайлд последовал за ней. Сидевшая на диване Сибил уставилась на него в упор.