Патриция Корнуэлл: Вскрытие показало...

Я вспомнила о скрипке и медицинских журналах. Преступник, вероятно, понял, что руки – самое ценное, что есть у жертвы. Он связал миссис Петерсен и переломал ей пальцы. Один за другим.

Я выключила диктофон – все равно ведь молчу, – села за компьютер и начала сама печатать отчет о вскрытии.

В записи, сделанные в процессе вскрытия, я не заглядывала – помнила их наизусть. Мне не давала покоя фраза "в норме". Все-то у погибшей было в норме – и сердце, и легкие, и печень. Лори Петерсен умерла здоровой. Я увлеклась и не слышала, как к двери подошел Фред. Лишь случайно подняв глаза, я увидела, что он стоит в дверном проеме и смотрит на меня.

Ничего себе заработалась! Фред успел смениться и снова заступить на дежурство, а я все сижу. С момента, когда я последний раз видела Фреда, будто прошла целая вечность – так бывает в дурных тягостных снах.

– Вы все еще здесь? – Бесстрашный охранник колебался, не зная, можно ли меня отвлечь. – Там приехали родственники парня, которого привезли утром. Аж из Мекленбурга. А где Винго? Я его обыскался. Они тело не могут найти...

– Винго давно ушел. Что за парень?

– Какой-то Робертс. Он бросился под поезд.

Робертс, Робертс. Кроме Лори Петерсен, сегодня было еще шесть трупов. Под поезд, ну да, конечно.

– Так он в морозильнике.

– Они говорят, что не могут его опознать.

Я сняла очки и потерла глаза.

– А ты для чего?

Фред состроил дурацкую мину и поежился.

– Доктор Скарпетта, вы ж знаете. Я боюсь покойников.

Увидев у ворот "понтиак" Берты, я успокоилась. Она открыла дверь прежде, чем я нащупала ключ.

– Как погода в доме?

Берта поняла, что я имею в виду. Этот вопрос я всегда задавала, вернувшись с работы – если Люси гостила у меня.

– Скверная. Девчонка целый день просидела в вашем кабинете, носом в компьютер. А когда я приносила ей бутерброд, она начинала кричать. Ужас! Но я-то знаю, в чем все дело. – Темные глаза Берты потеплели. – Она просто расстроена, что вас нет дома.

Мне стало стыдно.

– Я читала вечернюю газету, доктор Кей. Господи, помилуй нас, грешных!

Берта уже успела надеть плащ.

– Я знаю, почему вам пришлось проработать чуть не целые сутки. Какой кошмар! Хоть бы полиция скорей его поймала! Как только земля таких носит!

Берта знала, кем я работаю, и никогда не задавала лишних вопросов. Она не стала бы расспрашивать меня, случись даже что-нибудь подобное на ее улице.

– Вечерняя газета здесь, – произнесла Берта, указывая в сторону гостиной. Она взяла с полки книгу под названием "Роковая страсть" и объяснила: – Я спрятала ее под диванную подушку, чтобы Люси не нашла. Я подумала, вам не понравится, если девочка прочитает про это убийство.

И Берта погладила меня по плечу.

Я проводила "понтиак" взглядом. Надеюсь, Берта доберется до дома без приключений. Я больше не извинялась перед ней за своих родных. И моя племянница, и моя мама, и моя сестра всеми способами без устали доводили бедную Берту. Берта все понимала. Берта не жаловалась и не сочувствовала, но порой мне казалось, что она меня жалеет. Естественно, от этого мне было только хуже. Я пошла на кухню.

Кухня – мое любимое место в доме. Потолок в ней высокий, и она не перегружена комбайнами и миксерами, потому что я все предпочитаю делать руками – и резать спагетти, и месить тесто. Конечно, у меня имеется несколько необходимых приборов, причем самых современных. Прямо посреди рабочей зоны красуется мраморная доска для разделки мяса: она подогнана под мой рост – метр шестьдесят без тапок. Барная стойка расположена напротив огромного окна, которое выходит в тенистый двор, на кормушку для птиц. Шкафы и панели из светлого дерева, но смотрятся нескучно, потому что я всегда срезаю для кухни самые свежие желтые и красные розы в моем обожаемом цветнике.

Люси в кухне не было. Посуда от ужина стояла на сушилке. Видно, Люси снова торчала у меня кабинете.

Я достала из холодильника бутылку шабли и налила себе полный бокал. Облокотившись на барную стойку и закрыв глаза, с наслаждением стала пить маленькими глотками. Как же быть с Люси?

Прошлым летом она впервые гостила в этом доме – впервые с тех пор, как я закончила школу судмедэкспертов и переехала в Ричмонд из города, в котором родилась и в который вернулась после развода. Люси – моя единственная племянница. Ей всего десять, а она уже решает задачи по математике и разбирается в точных науках на уровне абитуриента. Люси – настоящий вундеркинд. Вся в своего отца-ученого – он умер, когда она была совсем крошкой. И сладу с ней никакого. Мать Люси, моя сестра Дороти, слишком занята сочинением детских книжек, чтобы еще волноваться о какой-то дочери. Меня Люси обожает – не понимаю за что, – но это обожание требует душевных сил, которых у меня сейчас просто нет. По дороге домой я прикинула, что лучше бы отправить девочку в Майами раньше, чем планировалось. И все же не смогла себя заставить перебронировать ее билет.