Алисия и Алекс Оуэлл - Высшая справедливость. Роман-трилогия

Стивена Кларка отличали, с одной стороны, устойчивое жизнелюбие, по-детски свежая непосредственность в восприятии мира, подкупающая собеседника мягкая ироничность, а с другой – полное пренебрежение к собственной судьбе, отсутствие какого-либо намека на раскаяние и временами прорывающийся отчаянный цинизм. Уже с самого начала Брендон обратил внимание на то, что у Кларка очень своеобразная манера улыбаться: первыми вспыхивали глаза, затем проснувшаяся где-то внутри радость выплескивалась наружу, и тогда уже расплывалось в улыбке все лицо.

Поэтому немудрено, что такой человек, как Брендон О’Брайан, быстро проникся к своему клиенту искренней симпатией. Но сколько Брендон ни пытался, он так и не сумел ответить самому себе на вопрос: «Где скрытая пружина этой странной натуры?» Мысль эта продолжала будоражить его, заставляя снова и снова искать общения со своим подзащитным.

Кларк был из числа тех заключенных, кто приносит руководству тюрьмы одни беспокойства. Уже будучи приговоренным к смертной казни, он не изменил своим привычкам и, коротая последние дни в камере смертников, продолжал донимать надзирателей бесконечными придирками, уличая их в неправомочных действиях, в нарушении своих прав и настаивая на прибытии независимых комиссий. Он постоянно чего-то требовал, выпрашивая массу совершенно ненужных ему мелочей и поблажек: от коврика на стене и розовых роз на столе до любимых фруктов. Притом что на свободе Кларк не испытывал особой тяги ни к роскоши, ни к излишествам и привык довольствоваться в жизни гораздо меньшим. Похоже, что изводить охранников просто доставляло ему удовольствие.

Как ни странно, но адвокату Стивен просьбами почти не досаждал, за что Брендон, продолжавший регулярно наведываться к своему подзащитному, был ему от души благодарен.

И сегодня, накануне казни, Брендон O’Брайан считал своим долгом посетить Кларка.

– Ну что? – спросил он сидящего на постели Стивена. – Опять ущемляют твои права человека?

Тот кисло посмотрел на него, по-жонглерски катая на ладони спелый персик:

– Это хорошие персики, но не те, что я просил.

– Здесь тебе, однако, не ресторан, – заметил Брендон.

– Когда я был совсем маленьким, у нас был чудесный сад – из одних персиковых деревьев… Мне казалось, что их целый лес! И я тогда думал, что на всей земле растут одни только персики… – задумчиво проговорил Стивен.

Брендон пристально поглядел на него. Ему хотелось бы сейчас спросить и больше, но он ограничился вопросом:

– Вспоминаешь детство?

– Нет. Я предпочитаю вообще ничего не вспоминать. Зачем? Хорошее – жалеть, что не вернешь, плохое – душу бередить.

– О чем ты сейчас думаешь? – все-таки не удержался Брендон.

– Так… о разном… А лучше сказать – ни о чем.

– Неужели ты не думаешь о завтрашнем дне?! – изумленно воскликнул О’Брайан.

– Брендон, – поднял на него глаза Кларк, – завтра я отправлюсь туда, куда все мы без исключения рано или поздно отправимся. Только каждый из нас почему-то считает, что с ним это произойдет еще очень-очень нескоро, так нескоро, что неизвестно, произойдет ли вообще, и, как часто бывает, в этой уверенности он на следующий же день умирает… В нашем мире это проще, чем в первобытной стае! Вся разница между мной и тобой, Брендон, в том, что ты не знаешь часа своей смерти, а я знаю. Мне легче… К тому же я надеюсь, что путешествие в мир иной окажется достаточно увлекательным.

Брендон чертыхнулся:

– Ты говоришь о предстоящей казни, как о загородной прогулке! Это невыносимо!

– Невыносимо для кого – для тебя?

– Это кощунство перед теми, кто прошел этот путь раньше!

Стивен пожал плечами в ответ.

– Тебе вообще приходилось испытывать какие-нибудь человеческие чувства: сожаление, раскаяние, отчаяние, страх? Похоже, они тебе мало понятны! – запальчиво произнес Брендон. – Можно подумать, что тебе совершенно нечего терять в этом мире!

– Отчего же…

– Ну что именно? Назови.

– Я не хочу об этом говорить! – отрезал Стивен.

Брендон почувствовал, что на этот раз допустил бестактность:

– Прости…

Оба замолчали. Но Кларк был не из тех, кто обижается по пустякам, и через минуту заговорил снова:

– Брендон, я ведь имею право на последнее желание?

– Ну, если это не будет переходить границы разумного, я думаю, твою просьбу удовлетворят.

– Это не будет переходить границы. Я хочу сегодня заказать сюда ужин при свечах.

– При свечах?

– Хороший ужин, – продолжал Стивен, – из лучшего ресторана, с дорогим вином. Ужин на двоих.