Рейчел Уорд - Числа. Трилогия

Когда-нибудь, в один прекрасный день, тело вернется ко мне. Только вот никто не знает, когда это случится, кем я тогда стану и что почувствую. А пока Адам выбегает, хлопнув дверью. Говорит, он Человек-Слон. Думает, на него противно смотреть, но дело же не в этом. Совсем наоборот. «Дело не в тебе, дело во мне». Боже мой, до ужаса затасканная фраза, а ведь так и есть. Разве я хотела его обидеть? Что он теперь обо мне подумает: что я стерва или динамщица?

— Похоже, попросят нас отсюда, — говорю я Мии. — Я сама все испортила, да?

Собираю вещи и только потом спускаюсь. Адам лежит на диване, свернувшись в клубок, с закрытыми глазами. Телик включен, но он его не смотрит. Вэл в кухне, сидит на табуретке в облаке дыма. Останавливаюсь на пороге. В кухне так накурено, что Мии там нельзя, в гостиной мне не поместиться — ее занял Адам. Деваться нам некуда, придется уйти.

— Я положу ее в коляску и сбегаю за остальными вещами, хорошо? — говорю я.

— Зачем? Куда это ты? — Вэл давит сигарету в пепельнице.

— Большое спасибо, что вы пустили нас переночевать, но теперь нам надо найти другое место, где жить.

— Разве тебе есть куда идти? — Она пристально смотрит на меня.

— Ну да, попробую кое-куда ткнуться, — вру я.

Не хочу я, чтобы меня жалели, опекали и вообще. А хочу я уйти, мне вообще не надо было сюда соваться. Нам с Мией надо уехать из Лондона, а если нас при этом поймают — ладно, я что-нибудь придумаю.

Подхожу к коляске, пытаюсь уложить Мию, но спать ей еще не пора. Она обиженно вопит.

— Мия, пожалуйста, полежи. Только капризов мне не хватало.

Она не унимается, но я все равно пристегиваю ее и ухожу наверх за мешками. Когда я спускаюсь, Вэл стоит рядом с коляской и воркует. Это не помогает.

— Не беспокойтесь, — говорю, — мы уже уходим.

Запихиваю мешки в корзину под коляской и натягиваю куртку.

— Мы тебя не гоним, — говорит Вэл.

Адам на диване за ее спиной так и не открывает глаз, но он точно не спит — поди усни при таком гвалте.

— Адам, она уходит, — говорит ему Вэл. — Не хочешь попрощаться?

Тут он открывает глаза и смотрит прямо на меня. Лицо у него не выражает ничего. У меня такое чувство, будто я его убила.

Делаю шаг к нему. Нельзя, чтобы все так кончилось. Между нами стена непонимания.

— Адам, — говорю, — дело не в тебе. Дело не в тебе, дело во…

Он бьет кулаком в диван.

— Хватит! — орет он. — Не говори так, никогда так не говори!

— Все, все, я ухожу.

Говорить с ним бессмысленно. Я так сильно его обидела, что лучше теперь не трогать. Иду к входной двери, открываю ее и придерживаю спиной, чтобы вывезти коляску. С трудом стаскиваю ее по ступенькам. Мия по-прежнему плачет, но взять ее на руки я не могу, пока мы не окажемся далеко отсюда. Собираюсь закрыть дверь за собой — и вдруг на пороге возникает Адам. Не представляю себе, что он хочет, накричать на меня, ударить, поцеловать. Энергия так и бьет через край — он прямо на взводе. Руки сжаты в кулаки. Вдруг он резко выбрасывает один кулак вперед.

— На, — говорит. Поворачивает руку ладонью вверх, разжимает пальцы. Там две купюры и мелочь.

— Да ладно, глупости все это, — говорю.

— Бери. Уезжай из Лондона. Осталось три дня. Увези Мию отсюда. От меня.

Он говорит не поднимая глаз. А на слове «меня» вдруг вскидывает голову и смотрит мне в глаза, и взгляд у него больше не мертвый, не безжизненный. В них снова поблескивает искра, и эту искру я знаю: там пляшет страх.

— Возьми, — повторяет он, сует деньги мне в ладонь и накрывает ее своей. Рука у него теплая-теплая. Все мое тело тут же отзывается — к коже приливает кровь, сладко ноет между ног. Не хочу я никуда уходить. Хочу остаться здесь и встретить лицом к лицу все, что только попробует нас разлучить. Хочу прикоснуться к его обожженному лицу, чтобы он понял — это для меня не важно.

— Что ты собираешься делать?

— Шум поднять. Надо заставить всех уехать из Лондона.

— Сам? Один?

— Ага, ну не знаю, все равно.

Стоим на пороге, как будто нам еще что-то надо решить. Я взяла деньги, но руку Адам не убрал. Не хочу, чтобы он убирал руку.

— Я бы могла тебе помочь, — говорю.

Тут мы смотрим друг на друга, и на секунду-другую я задумываюсь, не думает ли он о том же, о чем и я, — что нам суждено быть вместе, что мы со всем справимся.

Он убирает руку и нежно касается моей щеки, как я когда-то в школе.

— Нет, — говорит он, и голос у него тихий и хриплый. — Тебе надо уходить. Это самое лучшее, что ты можешь сделать. Увези Мию в безопасное место.