Константин Марино - Антипод-s. Философская фантасмагория. 3-й том

– Черт подери, какого хрена у тебя не работает лифт? Я заколебался подниматься. (ДеМакс)

– Ты видел тут девочку со шкатулкой? (Мастер)

– Чего? Пьяный что ли? Не прокатит, все равно поедешь со мной. (ДеМакс)

– Нет, девочка, маленькая, худая такая… (Мастер) видя непонимающий вид друга, махнул рукой, – а, забей.

– Чего ты светишься весь? Точно не пьяный? (ДеМакс)

– Да отстань. Помог просто хорошему человеку. (Мастер)

Ее молчаливая элегантность покоряла Мастера всегда. Сегодня она была столь же элегантна, сколь и печальна. Небольшая вуаль на лице серого цвета прикрывала большую половину лица, но красная помада привлекала все внимание к ее губам. Мастер никогда не мог определить ее возраст. То она выглядела юной особой, манящей и одновременно пугающей, то дамой средних лет, которая привлекала внимание, но удерживала на дистанции. Но практически всегда он ее не видел, а лишь ощущал ее присутствие неподалеку. В этот раз все было точно также.

Он и Глю шли по широкому коридору больницы, намереваясь отдаться в руки волонтеров. Вернее, Мастер собирался отдаться и добровольно помогать им, а Глю была в добровольно-принудительном порядке депортирована из квартиры в сторону больницы. Принудительно, потому что не хотела в принципе вылезать из-под одеяла, а уж тем более идти бесплатно работать. А добровольно, потому как ей были обещаны новые сапоги и, судя по выражению лица, еще и сумка. Они почти дошли до кабинета сестры-хозяйки, когда Мастера отвлек страшный плач, более похожий на вой. Дверь в палату интенсивной терапии была открыта, а за ней собралось уже некоторое количество зевак.

Сюда доставили ребенка, который тяжело заболел. Ему было около трех лет на вид, светлые, почти белые волосы падали на лоб и прилипали к нему – у мальчика был жар. Его мать не давала врачу вставить и слова, постоянно завывая. Вокруг них собрались другие врачи, медсестры и прочий медперсонал. Вдалеке стояло и несколько прохожих. Что они забыли около чужого горя – отдельный вопрос. Причина плача выявилась моментально.

– Отключайте, (Мать) хрипела.

– Подумайте хорошо, Марина. Савва сильный мальчик, а вдруг он выкарабкается… (Врач)

– Отключайте, (Мать) еще мрачнее прошипела.

– Нужно только ваше согласие на операцию и переливание крови, тогда мы сможем бороться за его жизнь, (Врач) настойчиво проговорил. Было видно, что повторяет он это уже далеко не первый раз.

– Я не допущу, чтобы в теле моего мальчика ковырялись ваши пальцы. И чужой крови в нем не будет. Отключайте ваши бесовские машины. Я против всего этого. Если Богу так угодно – пусть забирает моего сына. Отключайте. (Мать)

– Кто-нибудь, ну объясните же ей! (Врач) в отчаянии обвел взглядом комнату, – он же умрет без аппарата!

– Женщина… (Медсестра) робко начала, смутно напоминающая Смерть лицом и фигурой, – ребенок будет долго жить, если ему операцию провести.

– Я вашего мнения не спрашивала! (Мать) взвилась, – это мое решение! Умрет, значит, так должно быть! Возомнили себя богами, штопаете людей на манер тряпок! Мы божьи твари, созданы по его образу и подобию! Какое право вы имеете! Я на вас жалобу напишу! И не одну!

***

Его отключили от аппаратов. Он дернулся, посмотрел неосознанным взглядом ярких синих глаз на мать и перестал дышать. Мастер смотрел потерянно на тело ребенка, смутно слыша рыдания половины женщин в палате, и вдруг ощутил чей-то взгляд. На него смотрела Смерть. В ее глазах стояли слезы, ее лицо было той самой медсестры, только ее уже никто не видел. Неизменная ярко-красная помада была размазана. Она покачала головой и что-то сказала. Мастер прочитал по губам «это не моя вина». У ребенка была такая большая жизнь впереди, но родители решили иначе.

С того самого дня, как Нейрозилла вскользь рассказал о богине Кали, с которой явно был связан собственными способностями Мастер, он не мог обрести покой. Он перерыл множество страниц самых разных ресурсов интернета, но так и не нашел ничего, что напоминало бы удивительную девушку. Ведь он уверен, что видел ее недавно. Ему жутко хотелось на нее посмотреть. Настолько сильно, что это ощущалось в воздухе. Психанув оттого, что глаза уже начинали болеть, Мастер засобирался из дома.