И. Сотников - Люди $лова

Ну а в свою очередь сам мистер Эрин, когда дело касалось важных вещей – самого себя, естественно не может промолчать и не ответить, для чего собственно вначале берётся за больную голову, затем за клавиатуру (чуть было не написал печатную машинку – она у него давно уже заложена в ломбард) и начинает своё журналистское расследование о тайне Плутовского дома и в частности о его долгожителях – судебной коллегии, которая дальше своего субъективизма ничего не видит, и видит бог, они за всё это ответят. Впрочем, этот крик его души дальше корзины на рабочем столе не шёл и, мистер Эрин тяжело вздохнув, под влиянием своего физико-математического прошлого подводил итог:

– Резонанс, это частноизбирательный отклик колеблющейся системы на периодическое внешнее воздействие. Он проявляется в резком увеличении амплитуды стационарных колебаний при совпадении частоты внешнего воздействия с определёнными значениями, характерными для данной системы. И пока я не в системе, то мне не получить этого, кем-то там избирательного отклика. Но при этом ведь, всегда есть исключения из общих системных правил. – Хитро посмотрев на себя в зеркало, Эрин Бракович на этот раз решил идти до конца и, невзирая на чины и властные лица, добиться для себя эту до сих пор недостижимую для него Плутовскую премию.

Ну а раз мистер Эрин так настроен и по дороге сюда не раз мотивирован содержимым своей, всегда с собой фляжки, то если это всё знать, а не как Грей иначе классифицировать, то не сложно понять, почему мистер Эрин так требовательно настроен по отношению к этим запершимся за дверьми противникам всяческой свободы. А ведь между тем Эрин, честно сказать, был до трагизма скромен и не обладал тем, как он считал, самым главным необходимым для каждого журналиста качеством – умением влезть под кожу репортируемого или депортируемого (это слово из журналистского лексикона Эрина) объекта или более простыми словами – нахрапистостью, и поэтому черпал своё журналистское вдохновение там же, где и все – в том самом, всем знакомом месте – на дне бутылки. Что, впрочем, весьма содействовало его работе, ведь он вёл свои журналистские расследования и репортажи всё с того же дна.

– А может они сквозняка боятся? Вот и закрывают дверь на задвижку. – Дабы отвлечь мистера Эрина от своих поисков, Грей попытался его отвлечь вопросом. Но мистера Эрина, когда он целеустремлённо идёт к своей цели, трудно чем отвлечь, и он в ответ, как от надоевшей мухи (и от мухи тоже), лишь отмахивается рукой от Грея. После чего смотрит по сторонам и очень странно говорит. – А у них здесь довольно чисто и ухожено. Поди что не скупятся на садовниках и других наёмных рабочих… – Недоговорив, Эрин углубившись в свои думы, вдруг таинственно замолчал.

Что ещё больше пугает Грея – вдруг этот мистер Эрин сейчас выкинет какой-нибудь, никем и им в том числе неизвестный журналистский фокус-приём, ну, например, что есть силы свиснет и при этом не ртом, а это может окончательно вывести из себя спрятавшихся за дверьми поборников несвободы, и они в лучшем случае вызовут полицию, а в худшем… Но Грею не удаётся домыслить до этого худшего варианта, который, как заметил прямо сейчас Грей, в виде двух крупноразмерных людей в униформе направлялся к ним со стороны главных въездных ворот.

Но Грей был не один такой приметливый, и к новому приступу испуга Грея, мистер Эрин тоже проявил наблюдательность, громко заметив приближение этих людей в униформе.

– Сейчас непременно потребуют нашего ухода, аргументируя его нашим нахождением на территории частной собственности. – Поначалу спокойно сказал Эрин, но тут вдруг в него как будто вселяется озлобленный несправедливостью мира журналист, и вслед за этим вселением, он к ужасу Грея принимается не просто топтаться на месте, а подпрыгивая на нём, жёстко мять лужайку. И при этом всё это сопровождая этими, невыносимо слышать для ушей Грея и для всякого собственника, кощунственными высказываниями:

– А я топтать хотел, и буду, эту всю вашу частную, отрезанную от общего человеческого мира собственность. Да я плевать хотел, и … – Но вовремя подошедшие сотрудники службы территориального контроля, своим заявлением: «Сэр», – остановили и не дали материализоваться заложенному в последних словах Эрина кощунству.

– Я слушаю. – Застыв на месте как вкопанный, спросил их мистер Эрин Бракович (он сейчас так одухотворённо и возвышенно выглядел, что называть его просто Эрином, рука в написании не поворачивалась – а сотрудники службы безопасности, по той же причине не спешили ему заламывать затоптавшие лужайку ноги).