Вадим Голубев - Преданные и проданные. Триллер

Иди, потрахайся! – грубо втащили грузина в купе.

Его подсекли, поставили на колени. Девчата тем временем выгребли содержимое карманов пожилого коммерсанта.

– Старый ты для нас, дедушка! С ней потрахайся! – указали Кукри на истерзанную официантку. – Мне, что-то расхотелось, – закрутил головой грузин.

– Назвался груздем – полезай в кузов! – ответили ему и положили на официантку.

Кукури прилежно заработал на ней. Посмотрев на половой акт, Роза выстрелила ему из пистолета Реваза в затылок. Грузин обмяк. Вытянулась, откинув голову, официантка. Пуля, пробившая голову Кукри, вошла ей в лоб. Девушки заперли купе. Они проскользнули в купе проводников и забрали свои билеты.

– Станция Голутвин сейчас! Выходим! До Москвы доберемся на автобусе. Не задерживайтесь: стоянка поезда всего две минуты! – командовала Роза.

На пустой привокзальной площади к девчатам метнулся какой-то пьянчужка, он, получив апперкот, затих на газоне.

После Голутвина в поезде разбудили пассажиров. Славка с Мустафой и Шабакой опохмелились остатками самогона. Салах и Шизик отвернулись к стенке, велев разбудить их в самой Москве. С интересом рассматривали казанцы подступы к столице. Утопавшие в сосновых борах дачи Малаховки сменили задрипанные и загаженные Люберцы. Самой Москвы рассмотреть не успели: надо было будить «господ» и сдавать проводницам постельное белье. На Казанском вокзале первым из вагона вывалился Салах. К нему подошли скромно одетые молодые люди и ткнули в лицо удостоверения с красными корочками. Салах передал одному из них свою спортивную сумку, а сам побрел в их окружении, сцепив за спиной руки.

– Это, что нас так встречают? – спросила кодла у побледневшего Шизика.

– Да, встречают! – заметался тот. – Сыскари это! Рвем когти с другой стороны вагона.

У поезда металась милиция, люди в штатском, вырывая из толпы приезжих подозрительных личностей. Вскрыли вагон-люкс. С трудом разбудили пьяных проводников.

– Ты куда прешь в служебное помещение?! Пьяный, что ли!? – завопил один из них на сотрудников транспортной милиции.

– Это ты – пьяный! Где билеты? – потянулся тот к папке с билетами пассажиров.

Папка оказалась пустой. Пустым был и вагон. Лишь только в одном купе нашли трупы Кукури и официантки.

– Такова цена пьянства на рабочем месте! – показал проводникам трупы один из милиционеров. – Еще пару трупов нашли сегодня у железной дороги, на пути следования этого поезда…

– Что же будет? – завыли мигом протрезвевшие проводники.

– Тюрьма вам будет! Собирайтесь! – жестко ответили им.

Москва встретила казанцев осенним дождиком и промозглым ветром, тянувшимся с Яузы. Серо, неуютно и многолюдно было на Площади трех вокзалов. Озираясь, компания высматривала, куда бы податься подальше от глаз милиционеров.

– Все желающие приглашаются принять участие в экскурсии по Москве. Красная площадь, Ленинские горы, ГУМ, ЦУМ, Петровский пассаж, Ваганьковское кладбище с посещением могил Владимира Высоцкого, Сергея Есенина, Олега Даля. Автобус отправляется сейчас. Осталось еще несколько свободных мест. Стоимость экскурсии всего один рубль, – зазывал в мегафон пропитой мужик в очках и бородке.

– Поехали! – принял решение Шизик. – Все эти гумы-цумы нам не нужны, а Володю Высоцкого помянуть надо! Да и от ментов уйдем. Покатаемся по Москве, а там видно будет, что делать.

Заплатив по рублю, компания юркнула в «Икарус». Туда же набилось много заезжего люда из разных городов и весей. Два часа автобус шнырял по Москве, делая остановки в означенных зазывалой пунктах. После ГУМа а автобусе осталось менее трети экскурсантов. Под: «Посмотрите направо, посмотрите налево» проехали на Ленинские горы, где мужики с бронзово-красными мордами дали желающим полюбоваться за двух-гривенный (двадцать копеек – авт.) через стереотрубы панорамой столицы – уродливыми железо-бетонными коробками, вытеснившими «сорок-сороков», бульвары, парки, дворцы.

– Дрисня – эта Москва! – прокомментировал Славка. – Наша Казань куда красивее!

После панорамы и осмотра издалека громады университета покатили на Ваганьковское. Там кое-кто положил купленные у бойких старушек букетики к памятнику великому актеру и поэту, получившемуся в бронзе злобным карликом с повисшей, наподобие автомата, гитарой. Сходили и к Сереже Есенину. Тому цветов досталось поменьше. После этого автобус вернул гостей столицы на Площадь трех вокзалов, именуемую официально Комсомольской. Вытряхнувшись из автобуса, перекусили пирожками, не поймешь с чем, и решили определиться с ночлегом. У Шизика был адресок, по которому покатили на такси в Измайлово. На последнюю двадцатку водитель накатал компанию по всему району, петляя среди обшарпанных «хрущоб». Наконец, вывернули к нужной пятиэтажке. Долго дербанили в двери со следами многочисленных взломов и замен замков, которую, в конце концов, открыл старик в голубых кальсонах, с выцветшими от пьянства глазами.