Олег Джурко - Пес-1. Приметы бойца

– Ну, так надо поучить вахлака.

– На первый случай дал ему отбрехаться… Вот завершим операцию, а там посмотрим… Пока.

Увы, не выиграл Крестелевский пари с бакалейщиком Балыковым. Катюша, голенькая, на цветном фото выглядела совсем не замухрышкой. Балыкин получил двести долларов и похвалялся попозже представить доказательства, что именно он "просверлил жемчужину".

– Это только аванс. Готовь еще пару штук. – Подмигнул залихватски Балыкин.

Валерианович честно исполнил условия пари. Сам не появлялся у Балыкина, но это не значило, что он пассивно ждал как повернется Фортуна. Проигрывать он не любил категорически. Каждую пятницу в коммунальную комнату, где ютилась Катя с матерью и братом, стучались посыльные… На машине Крестелевского для Кати доставляли букет белых хризантем, шампанское и объемистый пакет тропических фруктов, и это – в московском феврале месяце. Под фруктами, чтобы не выглядеть вызывающе, лежали пара банок икры, черной и красной, а так же обязательный батон сырокопченой колбасы…

Катя сама разоблачила подвох Крестелевского. Однажды, в понедельник вечером, она позвонила Константин Валериановичу домой.

– Зачем вы меня преследуете? Что вам нужно от меня?

Крестелевский мгновенно понял: настал момент, когда одно верное слово, правильно сказанное, могло с успехом заменить не один месяц ухаживания за самой привередливой дамой. И он рискнул пойти "Ва-банк".

– Вообще-то, мне нужно от вас не больше чем любому мужчине… Которому есть что предложить… Помимо секса…

Крестелевский замолчал, предоставляя Кате повесить трубку или разразиться громом и молнией… Катя ответила тем же – выжидающим молчанием. Шанс кинут.

– Вы же понимаете, – я не промах. Могу понять молчание как знак согласия. Разрешите пригласить вас…

– Как я поняла, Степан Иванович передал вам одну мою фотографию…

– Да. Передал. Впечатляет, скрывать не буду. Но, заметьте, свои презенты я начал посылать вам задолго до того.

– Понимаю. Я согласна встретиться, чтобы получить украденное у меня фото обратно…

– Я верну. При условии, что вы станете хозяйкой моего офиса на Неглинной. Оклад ваш увеличится в пять раз… Испытательный срок две недели… И еще придется поучиться на экономических курсах при МГУ.

Вот как все повернулось. На стороне Катя и Крестелевский встретились всего два раза. Этого Крестелевскому было достаточно, чтобы убедиться: Балыкин все-таки обул его на двести баксов… Катю он несколько раз водил в кабак, это было, но трахнуть, не трахнул ни разу. Правда, Катя оказалась "просверленной жемчужиной". Юморист гинеколог. Еще два года назад неудачное замужество и развод заставили Катюшу для продолжения учебы в Гитис искать побочную работу. Так она попала к Балыкину.

Больше наводящих вопросов Крестелевский не задавал. Он взял Катю на содержание. Снял для нее уютную двухкомнатную квартирку на Неглинной. Принимал ее у себя по субботам и средам. Содержантка была счастлива. У нее появилось, кроме сытости, столько свободного времени. Нужда более не мешала целиком посвятить себя "магии театрального искусства".

А Крестелевский сначала привык к темпераментной, скромной, совершенно необременительной подруге, а потом, утратив всякую осторожность, и влюбился. Как сокрушался Вабля, – " втюрился лопух без задних ног". Это было так неожиданно для самого Крестелевского, что он поверил в свое чувство лишь через год. И тогда они поехали в Париж…

В Париже и закрутился последний роман Крестелевского "на всю катушку". Грузная, разлапистая конструкция Эйфелевой башни, по сравнению со стройным, роскошным телом Кати показалась ему похожей на клушу. Это прошлогоднее путешествие, вызвало небывалый прилив страсти и обожания к совсем малознакомой актриске.

С помощью сообразительной Катерины шумно и красиво проматывавшей его доллары, он по-настоящему смог насладиться плодами своих многолетних, опасных трудов. Катя помогла ему избавиться он комплекса ущербности вечно таящегося теневика. А этот комплекс крепко портил ему настроение при виде с каким вкусом упивались своим богатством настоящие буржуи. Только в тот раз в Париже он распробовал по-настоящему, – как хорошо, как приятно быть богатым и щедрым рядом с юным благодарным созданием, обожающим изысканные блага жизни.

Какими же пресными казались теперь его тщеславные подпольные труды. Расточительство выглядело куда более красивым, чем накопительство. Вполне возможно, он так бы зачах в сетях страсти к накопительству, если бы не рискнул раскрутить свою юную пассию. Прекрасное тело юной женщины оросило его одиночество живительным соком молодой жизни, жаждущей первого зачатия… И одиночество в замешательстве уступило Катюше свое законное место в его сердце. Это было чудо возрождения. Впервые, без всяких "но", Крестелевский почувствовал себя счастливым. Настоящим, не купленным счастьем взаимной любви.