Оуэн Кинг - Спящие красавицы

– Только после Крутого рукопожатия малой лиги. – Джаред вытянул перед собой руки. – Ты ведь помнишь?

Клинт помнил: стукнуться кулаками, сцепить большие пальцы, повернуть руки, раскрыть ладони, дважды хлопнуть ими над головой. И пусть времени на это ушло много, получилось все в лучшем виде. Оба рассмеялись, с утра зарядившись хорошим настроением.

Джаред ушел до того, как Клинт вспомнил, что должен напомнить сыну о мусоре.

Еще один признак старения: забываешь то, что хотел помнить, и помнишь, что хотел забыть. Он мог быть тем самым остряком, который это сказал. Пожалуй, это следовало вышить на подушке.

Шестьдесят дней примерного поведения позволили Джанетт Сорли трижды в неделю по утрам, с восьми до девяти часов, пользоваться комнатой отдыха. На самом деле с восьми до восьми пятидесяти пяти, потому что в девять утра начиналась шестичасовая смена в столярном цехе. Там она проводила время, вдыхая через тонкую хлопчатобумажную маску пары лака, которым покрывала ножки стульев. За эту работу она получала три доллара в час. Деньги поступали на ее счет. Она получит их в виде чека при выходе на свободу (заключенные называли свои рабочие счета «Бесплатной стоянкой», как в «Монополии»). Стулья продавались в тюремном магазине, который находился на другой стороне шоссе номер 17. Некоторые уходили по шестьдесят долларов, большинство – по восемьдесят, и стульев тюрьма продавала очень много. Джанетт не знала, куда шли эти деньги, да ее это и не волновало. Что ее волновало, так это возможность пользоваться комнатой отдыха. Здесь был телевизор с большим экраном, настольные игры, журналы. А также торговый автомат с закусками и еще один, с газировкой. Они принимали только четвертаки, которых у заключенных не было – четвертаки считались контрабандой (уловка-22!), – но, по крайней мере, ты мог полюбоваться витриной. (Плюс в определенные дни недели комната отдыха становилась комнатой встреч, и бывалые посетители, вроде Бобби, сына Джанетт, знали, что нужно приносить с собой пригоршни четвертаков.)

В то утро она сидела рядом с Энджел Фицрой, смотрела утренний выпуск новостей по Дабл-ю-ти-ар-эф, каналу 7 из Уилинга. Новости особой новизной не блистали: стрельба из проезжающего автомобиля, сгоревший трансформатор, арест женщины, избившей другую женщину на «Шоу пикапов-монстров», склоки в законодательном собрании штата из-за новой мужской тюрьмы, которую построили на месте прежней горнорудной выработки и в которой повело стены. К новостям государственного масштаба относилась продолжающаяся осада ополченцев Сродника Благовеста. На другом конце света погибшие при землетрясении в Северной Корее, похоже, исчислялись тысячами, а врачи Австралии сообщали о сонной болезни, которая поражала только женщин.

– Это все мет, – изрекла Энджел Фицрой. Она неспешно грызла «Твикс», который нашла в лотке выдачи. Растягивала удовольствие.

– Ты про кого? Спящих женщин, чику на «Шоу пикапов-монстров» или парня из реалити-шоу?

– Возможно, про всех, но думала я про эту чику. Однажды я побывала на таком шоу. Так практически все, кроме детей, или накурились, или чем-то закинулись. Хочешь? – Она ссыпала остатки «Твикса» в ладонь (а вдруг дежурная Лэмпли мониторит комнату отдыха?) и предложила Джанетт. – Не первой свежести, но еще ничего.

– Я пас, – отказалась Джанетт.

– Иногда я вижу такое, от чего хочется умереть, – будничным голосом продолжила Энджел. – Или хочется, чтобы умерли все остальные. Посмотри на это. – Она указала на новый плакат между автоматами с едой и газировкой. На нем была песчаная дюна со следами, уходящими куда-то вроде бесконечности. Надпись под фотографией гласила: «ДОБРАТЬСЯ СЮДА – ЭТО ВЫЗОВ». – Этот парень добрался туда, но куда он ушел? Где то место? – желала знать Энджел.

– Это Ирак? – спросила Джанетт. – Вероятно, в ближайший оазис.

– Нет, он умер от теплового удара. Лежит там, где его не видно, с выпученными глазами и кожей черной, как шляпа-цилиндр. – Она не улыбалась. Энджел была наркоманкой крутого замеса, из тех, кто жует кору и использует первач вместо святой воды. Посадили ее за разбойное нападение, но Джанетт догадывалась, что за Энджел числятся едва ли не все категории преступлений. Ее лицо было похоже на череп, обтянутый кожей; казалось, им можно разбить мостовую. За время пребывания в Дулинге она часто гостила в крыле В. А в крыле В камеру разрешалось покидать только на два часа в сутки. Крыло В предназначалось для плохих девочек.