Дмитрий Пальцев - Волшебник

– Откуда же я это узнаю?

– Отсюда.

Макар прижал руку к груди.

А потом они с сыном долго купались, пока их губы не стали синими, а зубы не начали стучать сами и собой. Они обсыхали в лучах солнца летного вечера, которое уже не палит так сильно, а позволяет плавать, как в воде, в своем тепле и свете, чтобы они полностью обволокли и пропитали тебя, прогрели все промерзшие за холодную зиму косточки и зарядили желанием жить.

– Пап, а почему ты купаешься в футболке? – спросил Родя.

Макар действительно купался в футболке, причем из достаточно плотной ткани. Даже будучи мокрой, она не просвечивалась, оставаясь такой же надежной визуальной защитой.

– А мне так больше нравится. Так интересней. А то все купаются без футболок, это как-то скучно. А я вот один в футболке.

– Так ты ее сейчас сними, она ж мокрая. Заболеешь.

– Кто, я? Не заболею. Наоборот, так быстрей высохнет. И вообще, если честно, – произнес Макар таким голосом, как будто открывал свою самую большую мальчишескую тайну, – я стесняюсь.

– Стесняешься? – удивился Родя.

Макар утвердительно покачал головой, картинно оттопырив нижнюю губу.

– Почему? – спросил Родя.

– Ну, понимаешь, я не очень накачанный. Вот если бы я был как все эти шварценеггеры из боевиков, тогда да, конечно. Мне бы было не стыдно, и даже наоборот, я бы хвастался, какой я большой и сильный. А я вот не такой, и стесняюсь поэтому.

– Так и я не такой.

Расстроенный Родя посмотрел на свои детские подобия мускулов.

– Так ты еще вырастешь и все накачаешь. А я вот не успел. Не было у нас в детстве всех этих тренажеров и спортзалов. Мы в футбол гоняли только – вот поэтому все такие хилые. А ты у меня и сейчас уже здоровый и сильный.

Макар потрогал бицепс сына.

– Ого! Ничего себе. Крепкий ты.

Родион с удивлением посмотрел на свою худую руку, но это была именно та похвала, которую нужно получить каждому сыну от каждого отца в нужное время. Именно эти слова порой дороже миллионов других, и вселяют в будущих мужчин желание стать настоящими.

– А ты у меня все равно самый сильный и самый крутой! – сказал обрадованный Родя и обнял отца за мокрую футболку.

– Спасибо, сынок.

Довольные, уставшие и счастливые, Макар и Родя пошли к деревне ждать обратный автобус. Но автобуса не было…

Записка в чужой двери – это едва ли ни лучшая приманка для десятилетнего мальчишки. Не прочитать ее значило бы предать сам хулиганский дух. Тем более, что у соседа-дурачка, живущего на два этажа ниже, происходят в жизни такие события. Он вынул из двери записку и прочитал корявый печатный почерк: «Мама, не волнуйся. Мы гуляем с папой, а потом пойдем к нему в гости. Вечером буду дома. Родя». Дальше шла приписка, но почерк был уже ровный, взрослый: «Женька, привет! Это я. Мы решили с сыном немного побыть вместе и пообщаться по-мужски. Не волнуйся, мы совсем рядом, просто нам надо побыть именно вдвоем. Вечером, как погуляем, будем у меня. Так что, если хочешь, заходи. Домой Родю приведу часам к 9. Макар».

«Ой-ой-ой, у дурачка батя появился, – подумал соседский мальчишка. – Надо пацанам во дворе показать, а потом сожжем». Он сунул записку в карман и побежал по лестнице вниз.

Понять логику десятилетнего мальчика, проводящего больше всего времени во дворе со сверстниками, не всегда просто. Большинство таких вот дворовых ребят в этом возрасте никак нельзя назвать хорошими. Глупые поступки и гипертрофированная жестокость, издевательства над более слабыми и установление своего места в неформальных коллективах – это их обычное поведение. Позже они вырастут, и эти качества в них взрослых будут считаться хорошими и называться более благозвучно: спонтанность, умение отстаивать свое мнение, лидерство. Смех над теми, кто не может ответить, назовут остроумием, а другие приветы от дальних родственников, с которыми мы расстались двести тысяч лет назад, но с тех пор не так уж много изменили в себе, – брутальностью и характером. Кому-то обязательно повезет, и мудрый родитель заметит, что его чадо – вовсе не ангел, и однажды крайне жестко пресечет такое поведение, вырвав сорняки с кровью и корнями. Если, конечно, он уже избавился от подобных «черт личности» сам. Но этот был не из таких, он был из обычных. Из тех, после кого остаются руины и поломанные жизни. Из тех, кто, видя трещину на стекле, никогда его не заменит (если, конечно, ему за это не заплатят), а разобьет все остальные.

Макар с Родионом ждали автобус уже больше часа. На остановке собралась толпа людей, которым тоже надо было в город. Темнеть еще не начало, но солнце уже понемногу клонилось к закату. Значит, обещанное время они, скорее всего, пропустят. Наконец, из-за дальнего поворота поднялся столп пыли, и дорога зарычала. Через мгновение выехал, качаясь на кочках, как на волнах, старик-трудяга, похожий на большой рыжий батон. Покой и хороший ремонт – вот что не помешало бы ему прямо сейчас, но он упорно и настойчиво продолжал работать. «Умри, но сделай» – девиз, сопровождавший все его поколение. И умирали. Прямо на ходу, прямо посреди дороги. А потом навсегда исчезали в раю автотранспортных предприятий. Сначала с них снимали все более-менее пригодные запчасти, и их душа становилась частью другого ковчега, оставаясь жить вечно. Потом кто-то сдирал обшивку, забирал сидения, снимал алюминиевые детали салона. Дети сотрудников предприятия какое-то время играли в них, пока там не оставалось ничего, кроме корпуса. А потом и сам корпус куда-то исчезал, и место пустовало, ожидая нового пенсионера. А на заводе по переработке черных металлов тихо находили уже теперь и вправду вечный покой два закрывшихся круглых глаза.