Тилль
На территории клиники
«Пришла моя смерть!»
Именно такая мысль посетила его, когда он почувствовал себя словно в тисках. Эти тиски безжалостно давили на него, и ему было холодно. Они выдавливали из него любое воспоминание о тепле, любви и собственной безопасности, обрекая на провал малейшую попытку вырваться из этих тисков.
У Тилля возникло чувство, будто бы его похоронили под снежной лавиной, и он попытался выбраться на поверхность своего сознания, чтобы вновь оказаться в окружавшем его грубом мире, двигая при этом грудью, ногами и руками. Однако его не оставляло ощущение, будто бы ему приходится плыть в жидкости, по плотности напоминавшей ртуть.
В то же время какая-то часть рассудка подсказывала ему, что все это являлось лишь проявлением побочных эффектов того снадобья, с помощью которого его успокоили при поступлении в «Каменную клинику».
«Сразу после того, когда я окончательно свихнулся», – вспомнил Тилль.
Первым его воспоминанием было то, как он стоял, подняв руки в позе сдающегося в плен солдата, в полуоткрытой трубе стеклянного сканера, напоминавшего саркофаг. Лишенные ремня брюки медленно, но неуклонно скользили вниз по его худым бедрам, и ему стало нехорошо: сказались пережитое волнение и статичная поза при перевозке.
– Вы можете пройти дальше, – вспомнился ему послышавшийся из вмонтированных в потолок динамиков звучный безэмоциональный голос после окончания дискретного сканирования.
Тилль понятия не имел, в какую именно часть комплекса зданий клиники его доставили, однако предполагал, что машина скорой помощи остановилась в подземном гараже. Это был подвал, первоначально предназначавшийся для нужд кухонного блока отеля, а затем переоборудованный в приемный покой.
Тилля провели по направлению стрелки, намалеванной на полу из серого антисептического пластика, до шлюза, напоминавшего внутренний отсек корабля и снабженного видеокамерой на голом потолке. Видимо, поэтому при ходьбе у него возникло такое же ощущение качки, как во время движения машины скорой помощи на пароме, доставившем их в «Каменку».
За шлюзом его ожидали два крепкого телосложения санитара, один внешний вид которых говорил о том, что они легко справятся с любым накачанным мышцами человеком, не говоря уже о таком хилом пациенте, как Тилль. Они дружелюбно улыбались, но их взгляд явно советовал ему не делать глупостей.
– Добрый день, господин Винтер, – произнес выглядевший постарше санитар, что, возможно, объяснялось его короткими, по-военному строго остриженными седыми волосами.
Тилль вспомнил, как он внутренне напрягся, услышав, что его назвали Винтером. Эта новая фамилия звучала непривычно и как-то негативно, словно подсознательный укор.
– Мы вынуждены попросить вас вынуть все из карманов ваших брюк, – сказал другой санитар, чья кожа была заметно темнее.
Он говорил таким же дружелюбным тоном, каким обращается к пассажирам персонал в аэропорту. Тем не менее этот человек ни на секунду не выпускал Тилля из виду. Беркхофф послушно повиновался, положил в приготовленную пластиковую миску пачку жевательной резинки, смятый носовой платок и скомканную упаковку «Аспирина плюс С». Затем он осмотрелся.
Здесь, внизу, помещения походили на катакомбы, какие обычно располагаются под зданиями аэропортов, больниц и даже современных отелей. Их было так много, что в них можно легко заблудиться. И они были такими узкими, что у Тилля невольно учащенно забилось сердце.
Справа и слева от него уходили вдаль казавшиеся бесконечными ярко освещенные, окрашенные в белый цвет бетонные коридоры, снабженные на определенном расстоянии друг от друга доходившими до потолка решетчатыми перегородками с дверями. Шансов убежать отсюда не было никаких, но он и не собирался этого делать. Наоборот!
Тилль указал на шлюз, из которого вышел, и спросил:
– Сканер тела работает с применением технологии, основанной на терагерцевых частотах, верно?
Кое-какие знания об этом он почерпнул на телеканале «Discovery» из передачи, рассказывавшей о технике безопасности в аэропорту Франкфурта.
– Почему вас это интересует? – насторожился седовласый санитар, во взгляде которого вместо дружелюбия стала читаться тревога.
– Это означает, что вы можете видеть только то, что я ношу на теле, – как ни в чем не бывало продолжил Тилль. – Но вы не можете заглянуть внутрь его, верно?
Вместо ответа, темнокожий санитар потянулся к рации, висевшей у него на поясе. Тилль не заметил какого-либо оружия у обоих сопровождавших его служащих, что, в общем-то, в немецких психиатрических больницах было не принято.
Читать дальше