Роберт Годдард - Нет числа дням

— Ты на самом деле специализируешься в истории искусств?

— Да, в университете Висконсина. Сейчас в творческом отпуске.

— А они знают, что ты здесь творишь?

— Ник, мы же договорились. Пока только слушай. Мать умерла в девяносто первом. Просматривая документы, мы обнаружили, что на ее счету гораздо больше денег, чем мы думали. Регулярные, раз в три месяца, платежи из банка на Кипре. Этим и объяснялась наша более-менее приличная жизнь в последние годы. Нечто вроде регулярного пособия. От кого? В банке, конечно, молчат. Но Джонти решил во что бы то ни стало добиться правды. В ту осень он с Одри и детьми поехал на Кипр в отпуск. Там нанял частного детектива, и этот тип выяснил, что счет, с которого маме капали деньги, был открыт на имя Димитрия Палеолога. Знаешь его?

— Более или менее. Я никогда с ним не встречался. Какой-то дальний родственник. Отец его знал. Только Димитрий живет не на Кипре.

— Правильно. На Кипре он отсиживался во время войны. У него там несколько гостиниц, но постоянно он живет в Венеции. Когда наши отцы служили на Кипре, Димитрий обитал именно там. Тогда они все и познакомились. Другого объяснения нет. Джонти решил, что именно оттуда растут ноги у отцовского плана. Он вообще никогда не верил, что отец исчез из нашей жизни по своей воле. Считал, что его остановили.

— В смысле — остановили?

— Джонти имел в виду — убили. А с тех пор как вы с братом обнаружили в Тренноре труп, я с ним согласна. Это же было тело, да, Ник? Не вздумай отрицать! А лучше вообще ничего не говори. Просто слушай. Джонти встречался с некоторыми друзьями отца по Оксфорду, в том числе и с Джулианом Фарнсуортом. И твоего отца тоже навестил, а тот просто-напросто велел ему проваливать. Джонти все сложил одно к одному. Маме платили неспроста. Пособие появилось после смерти папы, и связаны с этим были твой отец и его кузен Димитрий. Насколько я знаю, брат нашел реальные доказательства и собирался их предъявить. Последний раз мы виделись прошлой весной, во время пасхальных каникул, и он показался мне просто одержимым. Одри за него волновалась. И как оказалось, не зря. Через несколько недель он уехал в Венецию, чтобы уже никогда не вернуться.

Как только я услышала, что Джонти погиб, я поняла, что должна продолжить начатые им розыски. Сначала отец, потом брат. Я просто не могла оставить все как есть. Нет, я пробовала. И не смогла. Конечно, глупо было требовать расследования. Меня никто не слушал, всем было все равно. Но я, можно сказать, дала обет и собиралась добиться правды. Университет разрешил мне взять отпуск раньше времени, по семейным обстоятельствам, так что время у меня было. Пришлось серьезно подготовиться. Перед смертью Джонти собрал целую уйму книг. Я просмотрела все. В основном Средневековье — Венеция, Византия, Крестовые походы. Плюс эзотерика — тамплиеры, масоны. Я никак не могла понять, что за странные темы. Однако фамилия Палеолог попадалась подозрительно часто. Кроме всего прочего, у Джонти было много литературы по мифологии Тинтагеля и по истории витражей Сент-Неота, которая косвенно связана с Треннором, где жил не кто иной, как Майкл Палеолог, армейский друг отца.

— А как витражи связаны с нашим домом? Ты же обманула меня по поводу письма Бодена.

— Не обманула, а просто свела факты воедино. «Прекрасное и уникальное сокровище» не может быть не чем иным, кроме как витражом Суда. Я более чем уверена, что Мэндрелл, человек, о котором говорится в письме Бодена, жил именно в Тренноре.

— А я уверен, что это очень спорно.

— Сейчас самое время послушать, в чем уверена я. Мне нужно было проникнуть в твою семью. Я искала союзника. Выбрала Тома, как представителя нового поколения, которое вряд ли участвовало в давних темных делах. Обработала его. Сначала Тома смутило мое внимание, потом он мной заинтересовался и в конце концов влюбился. Чувство, надо признать, было односторонним. Я просто заставила его мне помогать. Но дело не только во мне. Твоя семья — настоящая банка с пауками, Ник. Ты и сам это знаешь. Мне не составило никакого труда натравить вас друг на друга. У Тома были слишком тяжелые отношения с отцом и дедом. Ему казалось, что его недооценивают, даже презирают. Какая уж тут верность семье.

Кроме всего прочего, Том с самого детства кое-что помнил. Однажды родители отправили его к бабушке и дедушке на выходные. Ему тогда было около десяти. Восемьдесят шестой — восемьдесят седьмой год. Ночью он проснулся оттого, что дед с бабушкой ссорились. Том спустился вниз по лестнице и, не веря ушам своим, слушал, как они орут друг на друга в погребе. Его милые и добрые бабушка с дедушкой! Он, конечно, страшно перепугался. Потихоньку вернулся в постель и никогда никому об этом не рассказывал. Но и забыть не мог. У него в голове застряла одна из бабушкиных фраз: «Чтобы этого в доме не было!» Она крикнула несколько раз: «Чтобы этого в доме не было!»