Наталья Александрова - Священные чудовища

– И физически вас мучил?

– Меня все-таки мама оберегала, я младшая. Так, ущипнет втихомолку, один раз чаем горячим облил. А Борю чуть не задушил ночью подушкой, он мне сам рассказывал. Котенка моего головой об стену убил. – Голос у Галины дрогнул. – У нас в доме внизу столовая была, мышей много развелось, отец и разрешил мне котенка, так Глеб его… А потом мышеловки ставил и мышей руками давил.

– Не возникало у родителей никаких вопросов, что что-то не то с вашим братом?

– Мама отцу сказать боялась – он тогда как раз на повышение пошел, большим начальником стал, дома реже бывал. Учителя, конечно, заметили, вызвали маму в школу. Она им сказала, что поставила Глеба на учет, а сама не стала этого делать, отца боялась. Только разговор завела – он как раскричится. Как это – при моем, говорит, положении сын у меня псих? И запретил ей к врачам обращаться.

– Неумный поступок, – не удержался сыщик.

– Конечно. – Галина горько вздохнула. – Но они за него дорогую цену заплатили.

«А вы?» – хотел спросить он, но промолчал.

– Тогда Глебу лет пятнадцать было. В школе, видно, ждали, чтобы поскорее от него избавиться, а он похитрее стал, не нарывался. Пропадать стал из дома надолго, вернется – взгляд такой жуткий, и пахнет от него противно, иногда руки в крови, я сама видела. Как оказалось, бездомных собак и кошек он убивал. Но не в нашем районе, а далеко, так что никто из соседей не видел.

Как-то окончил он школу, плохо, но окончил, учителя ему оценки натянули. Отец сказал, что он в армию пойдет, там, мол, дурь выбьют. А пока на даче мы все жили в Бернгардовке. Там у соседей собака была, овчарка. Очень она Глеба невзлюбила, чувствовала, наверное, что-то не то. Прямо бросалась, когда он мимо шел. Однажды в субботу мы с мамой и Борей в город уехали, нужно было к школе кое-что купить. А поздним утром ту овчарку нашли. Мертвую и без головы.

– Что вы говорите? – Неприметный человек оживился.

– Ага, во дворе у соседей лежало только тело, холодное уже. А голову он подпихнул на подоконник. Они проснулись и увидели… Шум, конечно, крики, соседи сразу на Глеба – что-то такое в воздухе уже витало. И тут он идет – рука замотана, овчарка здорово его покусала.

Тут бы сразу милицию вызвать, а отец схватил его и в доме заперся. Я, говорит, сам с ним разберусь.

Слышали люди крики, потом отец Глеба ударил. А тот тогда схватил кухонный нож и зарезал отца.

Пока милиция приехала, пока дверь взломали – семнадцать ножевых ран на теле уже было. Когда мы вернулись, мама сразу без памяти свалилась. И через два дня в больнице умерла.

Нас с Борей к себе тетка взяла, а Глеба арестовали. Он первое время вообще никого не узнавал, так что его сразу определили в психиатрический институт на экспертизу. Пока то да се, ему восемнадцать исполнилось, так что судили его уже как взрослого. Нам, детям, особо не рассказывали, потом тетка сообщила, что суд определил Глеба на принудительное лечение и вряд ли он теперь из той психушки выйдет. Честно скажу, мы только по маме плакали, отца не очень жалели, не такой был человек, чтобы дети о нем с любовью вспоминали.

Тетка была женщиной грамотной, сообразила, что нужно детей психиатру показать. Да ведь тогда как раз перестройка началась, все вразброд пошло. Никто с нами возиться особо не хотел, оставили нас в покое. Потом другие заботы начались – пенсию нам положили небольшую, тетка крутилась как могла, чтобы нас одеть-прокормить.

Все вещи Глеба она выбросила. И все фотографии, где мы вместе. Мы понятия не имели, что там с Глебом дальше было, забыли о нем. Не было у нас брата. Так легче. – Галина вытерла выступившие слезы. – Вот все я вам рассказала, что раньше было, и понятия не имею, где Глеб сейчас. Не связывалась с ним никогда и от него ничего не получала. Когда тетка умерла, мы с Борей квартиру в городе продали и сюда переехали, в Лугу. Чтобы ничто не напоминало о том страшном времени.

– Ваш брат, Галина Викентьевна, содержался в специализированной психиатрической клинике в Парголове. Режим там очень и очень строгий. Было назначено серьезное лечение, которое, по утверждению наблюдающих его докторов, не сразу, но дало результат.

Во всяком случае, последние десять лет режим ему был значительно ослаблен. Он мог свободно передвигаться в течение дня, помогал санитарам и в больничной библиотеке. И самое главное – примерно месяц назад ваш брат отпущен из больницы как полностью вылечившийся.

– Что-о? – Галина вскочила, стул с грохотом упал на пол. – Что вы сказали? Это правда?