Дмитрий Болотин - Лабиринт

Самолёт немного задержали, и, судя по всему, нам придётся бежать в Домодедово на рейс до Мурманска, так как времени на пересадку у нас всего пятьдесят минут. В кресле бизнес-класса было комфортно, хотя, как мне показалось, Саше даже в нём было тесновато. Думаю, что если бы он летал эконом-классом, то сидящие рядом с ним люди прокляли бы тот день, в который летели с ним. Под нами была лёгкая дымка, сквозь которую лишь немного было видно очертания города. Как же хорошо улетать отсюда после всего того, что произошло! Не хотел бы я всё-таки сюда возвращаться.

– Саш, как ты считаешь, я хороший человек? – спросил я во время обеда в самолёте, макая камамбер в абрикосовый джем.

– Конечно, хороший, как и я! – ответил он. – А ещё мы с тобой очень умные и скромные… Да, пожалуй, скромность – наше главное с тобой качество.

– Да я серьёзно. Ты никогда не задумывался над тем, каково предназначение твоей жизни?

– С тобой точно всё в порядке? Если тебе нужно обсудить то, что вчера произошло, то я тебя, конечно, выслушаю, но, может, тебе стоит обратиться к психотерапевту? Без шуток. Сам я считаю это полной фигнёй, но жена ходит и говорит, что ей нравится. Хотя, что она там с ним обсуждает, я понять никак не могу: живёт в шоколаде, я ей, по-моему, всё дал, что требуется для счастливой жизни, а она всё равно нашла что перетирать с ним. Ещё и меня пыталась к нему затащить. Хочешь телефон у неё спрошу?

Интересно, как бы я обсудил с психотерапевтом то, что после того, как я размозжил голову брата и взорвал его труп на мелкие кусочки, я впал в депрессию на фоне того, что не могу понять смысл своей жизни? Забавный был бы разговор. Интересно, какая у него была бы реакция от услышанного? Обязан бы он был сообщить об этом в полицию? Кажется, что убийство или намерение убить кого-то не попадает под врачебную тайну. А может, написать художественный роман, в нём вскользь упомянуть об этом инциденте и дать ему почитать?

– Да есть у меня психотерапевт, хожу иногда. Быть может, обсужу с ним это, когда буду посвободнее. И тем не менее, задумывался ли ты когда-нибудь об этом? Я задумывался раньше, но, видимо, слишком поверхностно. А вчера, смотря на всё происходящее, понял, что не знаю, что я оставлю после себя. У тебя хоть дети есть, по крайней мере, ты свою биологическую функцию выполнил, хотя я не об этом. Ты же знаешь, я атеист и не верю в то, что у каждого из более чем семи миллиардов ныне живущих людей есть предназначение, данное свыше. Но всё же, не хотелось бы думать о том, что мы живём лишь для того, чтобы родить детей и умереть.

– Вот тебя понесло! – Саша задумался, разглядывая в руках пустую кружку из-под кофе. – Я думал над этим, но какого-то фундаментального ответа не нашёл. В конце концов, я произвожу реальный продукт – сталь. Она же много для чего используется и помогает человечеству создавать блага цивилизации, типа зданий, мостов и много чего другого. А теперь, быть может, ещё и фосфор будем добывать, тоже вещь полезная, на удобрения пойти может. Наверное, это и есть мой смысл жизни – быть звеном при преобразовании природных ресурсов в полезные для человечества вещи. Ты же ведь тоже производишь нужную человечеству вещь – топливо. А ведь без него сложно вообще представить какой-либо промышленный процесс. Тоже важная вещь.

– Это, конечно, так. Но… – доводы Саши были убедительны, но я чувствовал, что они для меня неудовлетворительны. – Но ведь есть много других людей, производящих сталь и топливо. Если бы мы этим не занимались, то это делал бы кто-то другой. Я имею в виду то, что если бы нас с тобой не было, то вряд ли бы что-то изменилось. Ты же ведь, по факту, ни один из заводов не строил с нуля. Конечно, ты многое сделал для того, чтобы их поставить на ноги, но ведь они уже были. Если бы не ты за них взялся, то их купил бы кто-нибудь другой. Я прекрасно помню, как ты участвовал два года назад в тендере. Желающих немало было.

– Знаешь, думаю, что действительно мало что изменилось бы, не будь нас, но суть в том, что мы есть, и это свершившийся факт. Так же, как и есть все остальные люди. Вопрос не в том, кто есть, а кого нет, а в том, как каждый из нас пользуется тем, что он – есть. По крайней мере, мы с тобой люди, а прикинь, если мы бы родились медузами. Вот плавали бы с тобой в океане и дёргали щупальцами. Вот тут реально тупик существования… Не хотел бы я быть медузой!

– И что на твой взгляд является правильным использованием своего существования, а что – нет?

– Ох, Андрей, может, выпьем? Я как-то не готов был к таким серьёзным разговорам. Хотя нет, мне же за руль ещё, до Апатитов машину уже зарезервировал. Вечером в бане бухнём. Я не знаю, где граница правильного существования и неправильного, но очевидно, что она есть. Ведь совершенно очевидно то, что есть люди, живущие правильно, а есть те, что неправильно. Вот мы живём правильно, приносим пользу людям, а какой-нибудь пропитый вонючий бомж, побирающийся на помойке, совершенно точно живёт неправильно: если бы его не было, то всем, кто живёт рядом с ним, было бы лучше.