Кори Доктороу - Выход

– А как насчет ушельцев? – спросил Губерт Итд. – Похоже, они делают то, что действительно изменит мир. У них нет денег, они не притворяются, будто деньги что-то значат, и происходит вот это все прямо сейчас, в наше время.

Натали и Сет посмотрели на него, а он с аппетитом приканчивал уже третий кусок.

– Они довольно-таки странные и мутные ребята, но, конечно, главное при этом, что они уничтожают наш мир, каким мы его знаем, и строят на его месте новый, – добавил он.

– Он же шутит, правда? – спросила Натали.

– Совершенно без понятия, – сказал Сет. – Он вообще странный. Итакдалее, ты же шутишь?

Губерту Итд стало приятно, что он сумел оказаться в центре внимания.

– Я говорю совершенно серьезно. Послушайте, я тоже в курсе всех этих историй. Не знаю, насколько они правдивы, но если вы на полном серьезе говорите о вещах типа «давайте изменим наш мир», то вы не можете не обращать внимания на несколько миллионов чокнутых, которые поставили перед собой именно такую цель. Вы не можете игнорировать их только потому, что вам не нравится их стиль жизни. Мы же, к примеру, не говорим, что самоподогревающаяся пицца является неотъемлемым общественным институтом, которым мы как вид наслаждались в течение тысячелетий.

– Что ты предлагаешь?

– Я, как бы, ничего не предлагаю. Однако если бы вы захотели, то могли получить всю нужную информацию о том, как стать ушельцем, буквально за десять минут, а уже завтра могли бы двинуться в путь и жить так, словно это первые дни лучшей нации [8] «Первые дни лучшей нации» – фраза, постоянно повторяющаяся в книге, является видоизмененной фразой «Работай так, как будто живешь в первые дни лучшей нации», приписываемой шотландскому писателю Аласдеру Грею, хотя сам автор говорил, что она принадлежит английскому певцу Дэннису Ли. Это выражение выгравировано на стене Шотландского парламента. , ну или более чокнутого мироустройства.

Натали долго смотрела на темнеющее закатное небо.

– Бильям постоянно шутил об ушельцах. Всегда находилась какая-нибудь пара ушельцев, которая приходила на коммунистические праздники и что-нибудь совершенствовала то здесь, то там. Игнорировали нас, не смотрели в глаза, но после них все работало гораздо лучше. Бильям сказал, что мы все рано или поздно станем ушельцами.

– Он был твоим лучшим другом, да? – Губерт Итд почувствовал себя идиотом.

– Я время от времени проводила с ним время в течение последних трех лет. Он не был моим лучшим другом, но нам было весело. Да, он был хорошим человеком, хотя я видела его и настоящим, первосортным уродом.

Сет удивил Губерта Итд, сказав:

– Это не очень-то вежливо.

Она раздраженно выдохнула:

– Ерунда. У меня нулевая терпимость к тем, кто говорит: «О мертвых либо хорошо, либо ничего». Бильям был на шестьдесят процентов хорошим парнем, а на сорок процентов полным уродом. Это ставит его где-то посередине графика нормального распределения всего человечества. Он ненавидел всяческое дерьмо с той пылкостью, которую можно встретить, наверное, только на солнце. Он был моим другом, не вашим.

Губерт Итд почувствовал, как на глазах наворачиваются слезы, и совершенно не понимал, почему. Он ушел в туалет, сел на крышку унитаза, посидел с закрытыми глазами, потом уставился в зеркальную поверхность, дав показать себя в анфас и профиль, а также сверху. Он выглядел совсем плохо. Однако, поразмыслив немного, понял, что нет, выглядел он вполне обычно, таким же, как миллиарды других людей, ничем не лучше и ничем не хуже остальных. Он подумал о том, как Натали говорила о графике нормального распределения, и решил, что он сам пребывает в пределах одного или двух стандартных отклонений по каждой оси.

Он умылся холодной водой, затем вышел, ведя мокрой рукой по изрисованной детскими пальчиками стене. Натали и Сет смотрели на него то ли виновато, то ли с тревогой.

– У тебя все хорошо, дружище? – сказал Сет.

– Натали, – сказал Губерт, – я не думаю, что среднестатистический человек на шестьдесят процентов хороший, а на сорок процентов урод. Я считаю, что среднестатистический человек иногда пытается убедить себя, что он является центром мира, и значит, ничего не будет плохого в том, что он сделает другому человеку то, что он не хочет, чтобы сделали ему самому, но, конечно, он не будет слишком усердно над этим размышлять, вроде как я сейчас.

– А, ну ладно, – хмыкнула Натали.

– И еще я считаю, что вся трагедия существования человечества в том, что миром правят те люди, которые очень хорошо научились себя обманывать, такие, как твой отец. Он обманывает себя, убеждая, что он богатый и властный, так как он принадлежит сливкам общества. Но он не дурак. Он знает , что обманывает себя. Поэтому под верхним толстым слоем дерьма лежит другая, более осознанная система убеждений: твердая уверенность, что все остальные будут обманывать себя точно так же, как он, если им предоставится такая возможность.