Павел Трушников - Миров двух между

После этого я был препровожден в изолятор временного содержания, где в довольно неплохой компании мне пришлось провести двое суток.

Дежурным адвокатом, которого вызвали для соблюдения формальности задержания, был Куттус Рахимов. Его же на следующие сутки привел с собой Курмаев для проведения допроса подозреваемого.

В силу закона, с момента допуска адвоката Рахимова к делу он являлся моим полноправным защитником. Впоследствии он не заявлял о невозможности меня защищать, а я не заявлял отказа от этого защитника. Независимо от его дальнейшего участия в следственных действиях, он фактически оставался моим законным защитником до вынесения приговора. Позже я разъясню, к чему я делаю акцент на статусе адвоката Рахимова.

Проводя допрос подозреваемого, Курмаев дважды умудрился нарушить процессуальный закон – с момента задержания прошло более суток, и допрос был проведен после 22 часов, то есть в ночное время, хотя обстоятельств, препятствующих соблюдению норм закона, не было. Сам допрос, по сути, имел чисто формальный характер, вопросы в основном касались моих отношений с Голандо и его родственниками, поэтому и сказать Курмаеву мне было особо нечего.

Еще через день, 29 июня днем, меня вывели из камеры ИВС, и я вновь оказался в кабинете Анатолия Глухих. Не знаю, что они от меня хотели услышать, но через почти двое суток в камере желания общаться с оперативниками у меня не было, что я и дал им сразу понять. Видя, что разговора не получится, меня снова препроводили в ИВС.

Вечером того же дня, когда истекали 48 часов с момента задержания, в ИВС пришел Курмаев в сопровождении Рахимова, ознакомил меня с постановлением об освобождении из изолятора временного содержания, где основанием освобождения было написано «подозрения в отношении данного лица не подтвердились» [2] . Я был освобожден из-под стражи и по закону уже не являлся подозреваемым. На выходе из ИВС меня встретил Дима Билан и буквально упрашивал на пять минут подняться к ним в кабинет. Я ответил отказом, сказав, что и так что-то тут загостился, после этого поехал домой.

Дома меня ожидал еще один сюрприз. Буквально за несколько часов до моего освобождения у меня в квартире побывала многочисленная оперативно-следственная группа с обыском. Постановление суда на проведение обыска, как и протокол его проведения, я увидел только спустя восемь лет в материалах дела [3] .

При обыске дома присутствовала только моя супруга с четырехлетней дочерью и как-то противостоять такому количеству народа, внезапно появившемуся в квартире, она просто не могла. Да и конечно была в состоянии шока от всего происходящего. Ей просто внаглую отказали в копиях постановления и протокола, но в то же время угрозами заставляли расписываться об ознакомлении с ними.

Впоследствии, обнаруживая дома нехватку какой-либо вещи, я даже не знал точно, изъята она по протоколу или просто похищена. Со слов жены вся эта многочисленная орава в погонах вела себя просто бесцеремонно. Соседям-понятым напрямую заявили, что я причастен к бомбе, обнаруженной неделю назад. Найдя простую оконную замазку, перед понятыми ее позиционировали как «очень похоже на пластид». Дима Билан забрал мою банковскую карточку, объявив, что, скорее всего, она чужая, хотя рядом с карточкой находился договор об ее обслуживании на мое имя. Сережа Новоселов забрал из дома все блокноты и записные книжки, которые не были внесены в протокол, то есть просто украл их.

Также без протокола, якобы на время, изымались какие-то фотографии, которые также никто не вернул. Исчезло множество документов коммерческого характера. Изъяли всю оргтехнику и электронику, включая нерабочую.

Само прохождение обыска, как описывала его Марина, и то в каких местах осуществлялись поиски, обоснованно наводило меня на мысль, что еще до обыска, на предмет что и где искать, оперативников явно консультировала моя бывшая супруга, ныне гражданка Лариса Ярина. Но с того момента, как она потеряла статус супруги и покинула эту квартиру, прошло более семи лет и практически все в ней изменилось.

Под конец обыска, не найдя ничего напрямую интересного для дела, оперативники стали требовать от моей жены, чтобы она выдала то, что по их мнению она успела спрятать или унести из дома после моего задержания. Это требование послужило предлогом для того, чтобы фактически незаконно задержать Марину после проведения обыска. Непосредственно Сергей Новоселов увез ее вместе с ребенком в ОБОП, где буквально требовал дать показания, что ее муж организовал вымогательство у своего бывшего тестя, угрожая задержать официально и отправить в камеру. Лишь приезд в ОБОП и вмешательство моих родственников, которым Марина успела позвонить перед выездом из дома, избавили ее от продолжения этих противоправных действий. Вот такими неожиданными подарками одарила жизнь мою семью с подачи бывших родственников буквально за два дня. Но главный сюрприз был еще впереди.