Райли Сейгер - Запри все двери

Как ни странно, мне удается сесть, приподнявшись на локтях. Движение вызывает легкую боль в боку. За дверью кто-то говорит:

– Она очнулась.

Включается свет. Я вижу белые стены, стул в углу, репродукцию Моне в дешевой раме.

В комнату входит медбрат. Тот самый, с добрыми глазами.

Бернард.

– Здравствуй, спящая красавица, – говорит он.

– Сколько я спала?

– Всего несколько часов.

Я оглядываюсь по сторонам. В комнате нет окон. Она ослепительно бела и кажется стерильной.

– Где я?

– В больничной палате, милая.

Это невероятное облегчение. На глаза наворачиваются слезы. Бернард поспешно хватает салфетку, вытирает мне щеки.

– Ну что ты, не плачь, – говорит он. – Все не так плохо.

Он прав. Все не так плохо. На самом деле все прекрасно.

Я в безопасности.

Я больше не в Бартоломью.

Утром я долго обнимала Хлою на прощание, прежде чем вызвать «Убер» до Манхэттена. Придется потратиться, чтобы довезти мои вещи. Хотя у меня их не так много. Когда я застукала Эндрю с его «подругой», то съехала из квартиры за одну ночь. Не было ни слез, ни громких криков. Я просто сказала ему: «Убирайся. Не возвращайся до утра. К тому моменту меня здесь уже не будет».

Эндрю даже не стал спорить, больше ничего и не нужно было знать. Я бы ни за что не простила его, но думала, что он хотя бы попытается сохранить наши отношения. Но он просто ушел. Я даже не знаю куда. Наверное, к той девице, чтобы продолжить начатое.

Пока его не было, я собрала вещи, выбирая только то, без чего не могла жить. Многое пришлось оставить, прежде всего то, что мы покупали вместе с Эндрю, потому что у меня не было никаких сил с ним спорить. Ему достались мини-духовка, кофейный столик из «ИКЕА» и телевизор.

Той долгой и ужасной ночью меня даже посещала мысль разгромить квартиру. Просто для того, чтобы доказать Эндрю, что не он один способен что-то уничтожить. Но мне не хватало ярости – слишком я была удручена и измотана. Вместо этого я собрала все, что напоминало о наших отношениях, и положила в кастрюлю на плите. Совместные фотографии, открытки на день рождения, любовные записки. Потом я чиркнула спичкой и бросила ее в кастрюлю.

Перед уходом я вывалила пепел на пол кухни.

Это он тоже может оставить себе.

Теперь же, когда я снова собирала вещи, то пожалела, что не взяла с собой ничего, кроме одежды, аксессуаров, книг и памятных безделушек. Меня пугает, как мало у меня имущества. Вся моя жизнь уместилась в чемоданчик и четыре небольшие коробки.

Когда такси остановилось у Бартоломью, водитель восхищенно присвистнул:

– Вы здесь работаете, что ли?

Строго говоря, да. Но я решаю ответить иначе – не солгать, просто описать свою работу.

– Я здесь живу.

Я выхожу из машины и устремляю взгляд на фасад своего временного дома. Горгульи над входом смотрят на меня в ответ. Выгнутые спины и распростертые крылья вызывают ощущение, что статуи вот-вот спрыгнут вниз, чтобы поприветствовать меня. Но вместо них меня встречает высокий, крепко сложенный краснощекий швейцар с пышными усами. Он мгновенно оказывается рядом, стоит водителю открыть багажник.

– Позвольте вам помочь, – говорит он, протягивая руки к коробкам. – Вы, должно быть, мисс Ларсен. Меня зовут Чарли.

Я беру чемодан, не желая быть совсем бесполезной. Мне еще не доводилось жить в доме, где есть свой швейцар.

– Приятно познакомиться, Чарли.

– Мне тоже. Добро пожаловать в Бартоломью. Я отнесу ваши вещи. Заходите. Мисс Эвелин вас ждет.

Не помню, когда меня последний раз кто-то ждал. Это очень приятное чувство. Как будто мне здесь и правда рады.

Лесли действительно ждет в лобби. Она снова одета в костюм от «Шанель». На этот раз – желтый, а не синий.

– Добро пожаловать, добро пожаловать, – жизнерадостно говорит она, целуя воздух над моими щеками. Обратив внимание на чемодан, она спрашивает: – Чарли забрал остальные ваши вещи?

– Да.

– Наш Чарли – настоящее сокровище. Самый прилежный из наших швейцаров. Хотя все они чрезвычайно хороши. Если вам что-то понадобится, один из них всегда дежурит либо снаружи, либо здесь.

Она указывает на маленькое боковое помещение. Через приоткрытую дверь видны стул, стол и мониторы, показывающие трансляции с камер наблюдения. На одном из мониторов я замечаю двух женщин, стоящих на черно-белой плитке в лобби. Через пару мгновений я понимаю, что одна из этих женщин – я. Другая – Лесли. Я поднимаю голову и вижу камеру прямо над главным входом. Переведя взгляд обратно на монитор, я замечаю, что Лесли отошла в сторону, оставив меня одну.