Аделин Дьедоне - Настоящая жизнь

Однажды Жиль уцепился за слишком тоненький корень, и тот обломился. Жиль съехал вниз, оказавшись в нескольких сантиметрах от громадных ручищ, которые потянулись схватить его. Он вскочил ловко, как кошка, я поймала его за рукав и потащила наверх, и мы избежали возмездия.

Когда мы оказались в безопасности, от перенесенного ужаса нас охватил безудержный смех. Мы побежали к Монике под сень плюща, чтобы рассказать ей эту историю.

Она посмеялась вместе с нами, но предупредила, что лучше ему не попадаться.

Моника встала перед нами – от нее, как всегда, пахнуло солнцем и пляжем – и своим гнусавым голосом, напоминающим старый клаксон, сказала:

– Маленькие упрямцы, вы должны знать, что есть люди, с которыми лучше не связываться. Зарубите это себе на носу. Есть люди, которые хотят испортить вам жизнь, омрачить вашу радость, хотят сесть вам на шею, чтобы вы не могли летать. Держитесь подальше от таких людей. А он как раз из их племени.

Я засмеялась, потому что представила, как владелец автомобильного кладбища садится на шею к Жилю.

Потом мы вернулись в Демо, потому что услышали музыку. «Вальс цветов» Чайковского. Грузовичок продавца мороженого, точного как часы, появился в этот вечер, как в любой другой.

Мы пошли просить у отца денег.

Жиль всегда брал два шарика. Клубника-ваниль.

Я покупала шоколад-страчателла с кремом шантильи.

Но крем шантильи мне было брать запрещено. Не знаю уж почему, отец не разрешал мне его заказывать. Поэтому я быстренько слизывала его, пока мы шли до дома.

Это был наш секрет – его знали я, мой брат и милый месье из грузовичка. Очень старый человек – лысый, высокий и тощий, в коричневом вельветовом костюме.

Он всегда говорил нам своим рокочущим голосом, улыбаясь одними глазами:

– Ешьте побыстрее, волчата, а то растает, потому что солнце яркое, ветер сильный, для мороженого нет ничего хуже.

Однажды летним вечером мама приготовила персики с тунцом, мы ели их на террасе из голубого камня, выходившей в сад. Отец уже вышел из-за стола и расположился у телевизора с бутылкой «Гленфиддиха».

Он не любил проводить время с нами. Я думаю, что в этой семье никто не любил момент, когда вечером все собираются вместе за ужином. Но отец навязал нам этот ритуал, как и навязал его себе. Потому что так надо. Семья должна ужинать вместе, в радость это или нет, все равно. Он видел это по телевизору. Вот только там у людей был счастливый вид. Особенно если они ужинали в пабе. Все спорили, смеялись. Люди были красивыми, они любили друг друга. Время, которое человек проводит с семьей, преподносилось как награда. Подобно конфетам «Ферреро Роше», это было лакомство, на которое человек имел право после долгих часов, проведенных на работе или в школе.

У нас эти семейные трапезы больше походили на наказание – вроде большого стакана мочи поутру, который уринотерапевты предлагают выпивать ежедневно для здоровья. Каждый вечер мы свято следовали ритуалу, будто это был церковный обряд. Отец смотрел новости, растолковывая матери каждый сюжет так, словно она не способна воспринять никакую информацию без его объяснений. Для отца выпуски новостей имели большое значение. Когда он комментировал их, ему казалось, что он принимает в них участие. Как будто мир ждет его заключений, чтобы начать развиваться в правильном направлении. Когда новости заканчивались, мать кричала:

– За стол!

Отец вставал с дивана, не выключая телевизора, и мы усаживались за стол, чтобы поесть в полной тишине.

Момент, когда отец вставал из-за стола, чтобы вернуться на диван, был для нас мигом освобождения. И этот вечер ничем не отличался от всех других.

Мы с Жилем вышли из-за стола, чтобы пойти играть в сад.

Этим вечером солнце ласкало землю нежным светом с запахом теплого меда.

В холле мать убирала клетку попугая, которого звали Коко. Я как-то попыталась ей сказать, что жестоко держать его в клетке. Тем более что попугаев в саду было полно. Они даже создавали некоторую проблему, поскольку съедали пищу маленьких птичек, вроде воробьев и синиц.

У нас они склевывали вишни на дереве прежде, чем те успевали созреть. Они появились в саду потому, что в нескольких километрах от Демо был зоопарк. Маленький зоопарк. Но он прогорел, поскольку недалеко от него построили парк аттракционов, который переманил всех посетителей.

Зверей продали в другие зоопарки. Но на попугаев всем было наплевать – и вдобавок их транспортировка стоила слишком дорого. Так что человек, который за все это отвечал, решил просто открыть клетку. Может быть, он думал, что они все равно умрут от холода. Но они не умерли. Наоборот, они адаптировались к местным условиям, свили гнезда, вывели птенцов. Они по-прежнему перемещались группой, тогда в небе появлялось большое зеленое облако. Было красиво. Шумно, но красиво.