Михаил Болле - Угонщики

– Сынок, тебе ухи подогреть?

– Только по-быстрому, а то мне скоро уходить! – рявкнул любящий сын и принялся растираться полотенцем.

Последнее время он нигде не работал, несмотря на массу положительных качеств и кучу способностей. Дабы не иметь над собой начальства и сохранять свободу действий, Ромик вечерами колесил по Москве на старенькой «ОКЕ», которую называл любовно «КАМАЗИК», занимаясь частным извозом. Иногда он помогал своему другу Тимофею доставлять свеженаписанные картины в художественный салон, расположенный на первом этаже Центрального Дома художника. Именно от Тимофея ему нередко приходилось выслушивать упрёки типа: «Какого черта бездельничаешь? С твоим-то роскошным баритоном и талантом чтеца, давно бы устроился на радио или, на худой конец, обычным зазывалой».

Но Ромик был слишком большим лентяем, мечтавшим, подобно персонажам из русских народных сказок, получить все и сразу, не слишком при этом утруждаясь. Возведя в идеал своей жизни высказывание «лень – это подсознательная мудрость», Ромик, подобно мифическому герою, сидевшему на берегу речки и поджидавшему, когда по ней проплывет труп врага, тоже частенько валялся дома перед телевизором и ждал непонятно чего…

Вот и приходилось жить в малогабаритной двухкомнатной квартире с мамой-пенсионеркой, старшей сестрой Ленкой, которая звала его исключительно Ромашка, и её полоумным пятилетним сыном Бориской, причем двух последних родственников Ромик, мягко выражаясь, ненавидел до смерти, но об этом чуть позже.

С одной стороны, денег на обзаведение собственной семьей у него не было, с другой – Ромик с ужасом представлял себе совместное проживание с какой-то иной женщиной, кроме покорно любящей мамы.

Ведь возможная супруга будет требовать завтрак в постель, не говоря уже о солидных заработках! Более того, она будет смотреть по вечерам абсолютно идиотские сериалы, запретит ему пить пиво с друзьями и курить даже на кухне, потребует приходить домой вовремя и заставит постоянно ремонтировать сантехнику. Но, самое страшное, она потребует любить ее больше всех на свете! Даже больше его собственной мамы!

И что в итоге? В один прекрасный день это алчное, привередливое и безжалостное существо предпочтет ему лучшего друга – того же Тимофея, например!

Да! Чуть было не забыл! Ромик с детских лет обладал уникальным талантом сочинять по поводу и без такового стихи. Особенно здорово у него получалось в стиле хайку. И если в японской поэзии нерифмованное трехстишье состоит из семнадцати слогов (5+7+5) и, как правило, отличается простотой поэтического языка и свободой изложения, то Ромашкины хайку упорно тяготели к рифме и витиеватости русского языка. Ещё в его, так сказать в Ромашкиных «хайкухах» категорически отсутствовала тайна, двоякость что ли. Он любил сочинять топорно, без излишних намеков. Например, однажды, когда Ромик с Тимофеем и тремя другими сверстниками после окончания восьмого класса впервые попробовали ёрш… – потерялись все. Оказалось, что две бутылки водки, перемешанные с двумя литрами пива непосредственно в трёхлитровой банке, могут оказать такое мощное воздействие на организмы пяти молодых людей – мама не горюй! Короче говоря, начали вместе, но, попав под воздействие «зелёного змия», расползлись, кто куда смог. В гордом одиночестве Ромик очнулся поздней ночью в школьном туалете, сидя на унитазе. Сходить по маленькому и большому получилось, но вот штаны он снять запамятовал. Тогда ему в голову пришло такое хайку:

Наконец, Ромик насухо вытерся, набросил полотенце на палку, держащую шторку, снял халат с вешалки и только собрался его надеть, как нечаянно смахнул телефонную радио-трубку, которая с грохотом завалилась за стиральную машинку.

– Ну, абзац, именно этого мне сейчас и не хватало! – зло пробубнил Ромик, вдобавок грязно матюгнувшись. Затем он повесил халат обратно, дернул на себя стиралку, лёг на её поверхность и протянул руку вниз. По злой иронии судьбы, Ромик не обратил внимания на предмет лежавший на стиральной машинке, а была это игрушечная обезьяна, принадлежащая полоумному Бориске. Так получилось, что на обезьяну пришлась самая нижняя часть Ромашкиного живота, и после того как он несколько раз дернулся, в попытках дотянуться до телефонной трубки, внутри обезьяны сработал механизм, и она громко, неприятно писклявым голосом запела: «Чунга-чанга весело живет! Чунга-чанга лето круглый год!».