Ваган Арутюнов - Цветок сакуры. Сборник рассказов

Михаэль вырвался вперед…

– Это ненадолго, – сквозь зубы прокомментировал Рафаэль.

Поначалу узкий коридор не позволял произвести обгон, но вскоре обе кровати оказались в широком коридоре, ведущем к лифтам. Тут у гонщиков было достаточно пространства для маневра, да и длина коридора – около пятидесяти метров – давала время для развития событий. Койка под управлением Рафаэля пошла на решительный обгон, дистанция стремительно сокращалась, вот он уже на полкорпуса вырвался вперед… Но конец длинного коридора всё же неумолимо приближался, суживаясь перед площадкой с лифтами, так что обе кровати могли пройти вместе только впритирку. Михаэль попытался вырваться вперед и перекрыть путь Рафаэлю…

Раздался удар… Какая досада! Рафаэля это не остановило, но оба спящих пациента упали на пол, и только чудо уберегло их от того, чтобы быть затоптанными своими же санитарами…

Тут послышались шаги из поперечного коридора, ведущего к лифтам. Ребята, не мешкая, дружно подхватили сперва Артура, а затем другого пациента и бросили на койки.

Шаги приближались, некогда было разбираться, где чей пациент… Санитары натянули на спящих простыни, и в этот момент у лифтов появился главный хирург.

– А кто это у нас тут? Дайте-ка я взгляну… – он вынул из кармашка учетную карточку… – Так-так… Аппендицит, его первым, – заключил врач.

Михаэль и Рафаэль вкатили кровати в лифт.

Артур открыл глаза. Он не сразу смог вспомнить, что с ним случилось и где он находится, но постепенно сознание вернулось к нему. Он лежал в палате, где было еще несколько коек со спящими пациентами. Рядом с ним стоял врач. Заметив, что Артур смотрит на него, он что-то промычал, а затем произнес отчетливо:

– Произошла врачебная ошибка: вас вместо другого пациента прооперировали на предмет смены пола.

Артур, еще не отошедший от действия лекарств, в которые, видимо, добавили успокоительных, поначалу отреагировал довольно вяло:

– Как это?.. Такого не может быть… – тут, смысл сказанных врачом слов, наконец, проник в его сознание и он попытался подняться с кровати, но что-то сковывало его движения.

– Вы не нервничайте, пожалуйста, – попытался успокоить пациента доктор, но, как часто бывает, после таких слов люди и начинают по-настоящему нервничать.

Артур хотел было вскрикнуть, но лекарства настолько ослабили действие эмоций, что у него получился лишь слабый вздох. Он попытался рукой нащупать то место, где раньше располагался орган, который был предметом его гордости, но вместо него нащупал лишь трубку катетера, уходившую куда-то в глубь его тела.

– Что же вы наделали!.. – снова попытался возмутиться пациент.

– Я абсолютно вас понимаю, – с ноткой сочувствия ответил доктор, – но что сделано, то сделано, и мы можем лишь смириться и приготовиться принять те обстоятельства, в которых оказались. Заранее хочу вас хочу информировать: вы, конечно, можете потратить много времени и денег на суды с клиникой, но врачебную ошибку это не исправит. – Врач покачал головой. – Нет-нет, я не лишаю вас права обратиться в суд, но это вам в конечном счете ничего не даст кроме испорченных нервов. А главное – не вернет вам… – и доктор взглядом указал на то место, где несчастный только что не смог нащупать свое хозяйство. – По крайней мере сейчас, да и в ближайшее время.

Артур, преодолевая действие лекарств, все же возмущенно выкрикнул:

– Ну как же так!..

Он покраснел и, собрав все силы, попытался приподняться…

– Вам не следует так напрягаться! – остановил его доктор. – У вас множество швов на теле, ведь мы провели большую работу…

– Что?.. Артур провел рукой по груди. Из нее тоже торчал катетер, и на ощупь она была четвертого размера…

– А-а-а!.. – отчаянно завопил несчастный. Доктор сделал знак рукой, и подскочивший откуда-то санитар что-то подкрутил на капельнице. Артур успел еще увидеть, что доктор показывает какие-то бумаги, и провалился в сон.

Когда он вновь открыл глаза, за окном уже было темно. Рядом с кроватью стоял столик с ужином. Артур лежал, смотря куда-то вдаль, будто вслед ушедшему прошлому. Хотя он не по своей воле перестал быть мужчиной физически, но его прирожденное мужество, словно доспехи рыцаря, находилось рядом. Надо было либо надеть их и отстоять себя, либо же забыть о них и стать чем-то не имеющим стержня, состоящим из слез, соплей и слюней… Это был поворотный момент в его жизни: взглянуть в лицо предстоящему или отвернуться и бежать за исчезнувшим прошлым. Ведь в чем главная опасность обиды: она заменяет поиск истинного ответа на вопрос, почему человека постигла неудача. Это наркотик, который лишает человека воли к борьбе, и тот, кто хоть раз попробовал его, долго не может избавиться от его вкуса на губах.