Данила Решетников - Мои глаза открыты. Станция «Сибирская»

Ступая вдоль монолитных домов из камня, мне, откровенно говоря, пришлось столкнуться с целыми озерами жидкой грязи. «Ну и ну. Не везде, как оказывается, сухо», – мыслила я про себя, то перешагивая, то пускаясь в обход этих мерзких кратеров. После ночных забав, которые устроил господин Дождь, я не могла поднять головы. То одна лужа, то другая. На мгновение отвлечешься и бац! – уже по колено в воде. Только ударившись ботинком о крыльцо школы, мне удалось взглянуть прямо перед собой. Открыла рот, высунула язык и зашла.

Стоило старым громоздким дверям громко хлопнуть за моею спиною, как я вмиг ощутила на себе прикованное внимание юной публики. Они напоминали мне первобытных зевак, которые пришли посмотреть, хоть одним глазком, будучи людьми, совсем не богатыми, выставку эксклюзивных автомобилей. А я, точно пяти колесная модель «мерседеса», дефилировала на первой скорости, восхищая и покушаясь на неодобрительный взгляд каждого из этих глупых привередливых снобов. Мне было трудно не замечать их. Я прошла мимо гардероба, не раздеваясь и с прытью сайгака, домчала до третьего этажа. На протяжении всего моего пути до кабинета русского языка и литературы, очная атака и не подумывала сходить на нет. Девочки, мальчики, все в красивых блузках, брюках и пиджаках, беззастенчиво провожали меня упрямыми взорами. «Ужас», – прикрыла я лицо учебником в зеленой обложке. Сущий бестактный пустяк тут же перестал меня напрягать.

Застыв в полуметре от открытого нараспашку класса, я убрала литературу обратно в сумку и глубоко вдохнула. Выдохнула. Еще раз вдохнула.

– Лиз, ты чего? – вынырнул прямо передо мной, словно наполовину вкопанный, мальчик в круглых очках и съехавшим на бок фиолетовом галстуке.

От неожиданности я сильно дрогнула, выронив сумку и тут же подняв ее. Это был Оробов. Сосед мой по парте. И бывший.

– Все хорошо, Миш, – наводя в поклаже порядок, отвечала я и корчила довольную физиономию. – Ты что-то хотел?

– Да нет. Просто слышал, ты получила шанс сыграть в юношеской команде одного из лучших клубов страны. Это правда?

Я резко кивнула.

– Поздравляю! – вскрикнул он с таким ярым восторгом, что на нас все обратили внимание. Мне вновь стало дико неловко.

– Спасибо, – сухо ответила я, все еще копошась среди трех учебников.

Миша зашел в кабинет. Я подняла глаза и за ним. Гомон этих бешеных восьмиклассников мгновенно перевоплотился в выполнение четко отданного приказа: «Соблюдайте тишину, господа учащиеся». Мы сели за первую парту второго ряда и, казалось одновременно, тяжело сглотнули, образовавшийся от волнения, ком. Знаете, если Эверест благодаря своей высоте в пиковой точке может пронзить фюзеляж, одураченного радарами, Боинга, то длиннющий интерес 8 «В» класса к моему переезду, да и что тут говорить, всей школы в целом, мог запросто проткнуть мое сердце. Я чувствовала его где-то вблизи. Ситуация, которая по первоначальным оценкам должна была окунуть меня в позитив, обернулась граненым стаканом, доверху наполненным смрадной энергией.

– Воу, Лаврова! – ударив носком туфли по моему стулу, с задней парты, протараторила, пожалуй, самая взбалмошная в нашем коллективе, девчонка. – Ты что это, покидаешь нас?

Повернувшись, я увидела ее самодовольное личико, жадно жующее, судя по аромату, яблочную жвачку. «Она отвратительно смотрится», – подумала я, но всем своим видом демонстрировала спокойствие.

– Вроде того.

– Круто тебе. А в какой город?

Ее манера вести диалог и ужасное чавканье все сильнее выводили меня из должного равновесия. Но я держалась. Кристина тот еще провокатор.

– Тольятти. Там одна из лучших гандбольных школ…

– Да понятно, понятно, – перебила она с явно отсутствующим интересом. – Ты же у нас спортсменка хоть куда! А вы всей семьей собрались переезжать?

Все сидели тихо и смотрели на нас. Мои глаза заморгали, будто в табачном дыму, а нога нервно постукивала о железный каркас деревянного стула. Ей было совершенно все равно кто и куда будет переезжать. Она тупо играла на публику. Мне так и хотелось сказать: «А какая тебе, собственно, разница, мерзкая обезьяна?!» Но самоконтроль брал верх и я, склонив голову на бок, протянула неспешно:

– Нет. Отец…он остается здесь.

Сдвинув брови, Кристина взялась за простой карандаш.

– Они развелись, что ли?

– Нет, просто… – выдумывала я, глядя на, недавно побывавший в строгалке, графит между ее утонченными пальцами. – У папы есть кое-какие незаконченные дела.